Проклятый клад - стр. 3

Я не терял надежды однажды это выяснить.

Вне зависимости от причин мне предстояло наверстать два года обучения, совмещая это со стажировкой у Фрэнка – знаменитого федерального экстрасенса. Обычно стажировка начинается по завершении «Начального курса», но Министерство экстрасенсорного образования сделало для меня исключение, отчасти потому, что за меня просил Фрэнк. Готов поклясться, он настолько известен в сообществе экстрасенсов, что ради него федералы пойдут на любые уступки. Как и другие ученики, на время стажировки я переехал к своему мастеру.

Мою новую жизнь отец принял без энтузиазма. До аварии, до маминой смерти, до необъяснимого обретения мною способностей папа обходил стороной даже обычные оккультные магазины. Солью и «чернушкой» для защиты дома он предпочитал закупаться в супермаркете. В своей неспособности слышать и видеть призраков он ничем не отличался от подавляющего большинства Нетронутых и хотел иметь как можно меньше общего с экстрасенсами. Но вот я стал одним из них. Его собственный сын…

Отец так и жил в нашем старом викторианском доме в Садовом районе, по соседству с моей двоюродной сестрой Ханной, фанаткой паранормальных расследований, и моим лучшим другом Джейсоном. Как же мне их не хватает. Но сегодня пятница, значит, уже вечером я с ними увижусь и проведу все выходные в их компании.

Я очень надеялся, что папа сохранит дом. В нём прошло моё детство. Но после аварии расходы на похороны и моё лечение практически разорили нас. Думаю, отчасти поэтому папа так легко отпустил меня к Фрэнку. Дома стало на один рот меньше, освободилось больше времени для работы, чтобы потихоньку расплатиться с долгами. Кроме того, нам выписали пособие на моё обучение. Деньги небольшие, но, по крайней мере, я перестал чувствовать себя обузой.

– Соберись, Алекс. – Строгий окрик Фрэнка вывел меня из раздумий. – Мы ещё не закончили… – На кухне, которую справедливее называть «кухонькой», такой крохотной она была, настойчиво затрезвонил древний деревянный настенный телефон. Ринг, ринг, ринг, ринг, ринг.

Я так и не привык к этому звуку. Фрэнк говорил, что этот телефон самый безопасный из всех, какими он когда-либо пользовался. Провода в железной оплётке, сам аппарат выделан из ивы. Печати Соломона глубоко вырезаны в древесине и закрашены «чернушкой».

– Пять раз. Каждой рукой. Приступай. – Он отправился отвечать на звонок.

Я бил по мешку со всей силы. Нисходящий левый, замах сверху и нисходящий правый, оба удара – диагональные, образующие букву «Х». Горизонтальный прямой – вверх и вниз, затем вертикальный прямой – влево и вправо, и, наконец, колющий – в «живот» груши. Я повторял их снова, и снова, и снова, и снова. Затем сменил руку. Комбинации левой мне как правше давались гораздо сложнее. Очередной удар пришёлся под неудачным углом, отозвавшись острой болью в мышцах, отчего мои пальцы непроизвольно разжались. Палка для эскрима пролетела через всю комнату и врезалась в книжный шкаф.