Проклятый горн - стр. 8

– А кроме них? – поинтересовался я. – Есть в городе регулярные части?

– Да. Рота латников и бригада легкой кавалерии. Уверен, армия подавит любые волнения.

Я хмыкнул.

– В Лисецке тоже так думали. Народ затоптал солдат, – напомнил я ему. – Когда случается бунт, люди перестают быть людьми и превращаются в жаждущую крови толпу.

– Я их не боюсь, – рассмеялся он.

А зря.

– Когда собирается совет?

– Послезавтра в полдень. Перед этим отправлю Ульрике к сестре.

– Позвольте вопрос?

– Пожалуйста.

– Вы рассказали мне все это с какой-то целью. Рассказали, хотя не любите таких, как я. И не слишком возражали, когда ваша дочь пригласила меня в ту же таверну, где собираетесь остановиться и вы. Почему?

Несколько секунд он изучал меня, затем, признавая правоту моих слов, неохотно произнес:

– Мой отец называл вас компанией, собранной из беспризорников без роду и племени. Мелкими зверьками, из которых выращивают псов, натасканных и подготовленных для убийства. Его злило, что нам, благородным, зачастую приходится считать вас ровней и спускать многое из того, что не позволительно другим.

Я знавал подобных господ. Их страшно бесит, что у людей вроде меня есть возможности, которых нет даже у владетелей. Например, долгая, пускай и в теории, жизнь. Или право ехать с ними в одной карете. Кое-кто из баронов и ландратов решительно не может вытерпеть подобную, на их взгляд, несправедливость.

– Слышал подобную точку зрения. Она довольно быстро меняется, стоит лишь во влиятельном доме случиться необъяснимому. Тогда все принципы отметаются, и благородные господа зовут таких, как я.

– Вполне понимаю вашу иронию. – Он не показал, что ему обидны мои слова. – Но в моей стране дворяне ревностно относятся к своему положению и привилегиям. Так что, простите, господин ван Нормайенн, мало кто стерпит присутствие стража в экипаже для благородных господ. Если, конечно, сам страж не является носителем высокой крови, как двое детей нашего герцога.

Проповедник хмурился. Ему не нравилось, что его спутника считают человеком второго сорта. Старый пеликан давно привык, что лишь он может выражать недовольство моими поступками.

– И тем не менее я еду рядом с вами.

– Законы. – Его улыбка как бы говорила мне, что, не будь их, мы бы не беседовали. – К тому же я гораздо терпимее своего отца и куда меньше кичусь благородной кровью. Времена изменились.

Он откинулся на мягкую спинку кресла и вновь стал изучать проплывающий пейзаж. Но я кашлянул, привлекая к себе его внимание.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, ландрат. Если общество стража вам не слишком приятно, то почему не ограничить наше знакомство дилижансом?