Проклятие Усердия. Том 2 - стр. 6
И начал с дерзкого, на грани разумного удара по самому алтарю.
Не маной, нет: алтарь был покрыт рунами и зачарован так, что даже маг пятого круга не смог бы разрушить святыню с наскока. И вирфортам, со всей их подавляющей физической мощью здесь ловить тоже было нечего. Но десятком секунд ранее верховный бог пантеона перешёл к действиям, даже не попытавшись воздействовать на душу «адепта», и Виктор увидел в этом свой шанс.
И ударил, вложив в это действие саму душу. Использовал технику, впервые увидевшую свет этой зимой. Тогда проклятый просто пытался приспособить свои навыки в работе со своей душой под бой – без точной информации, без живых мишеней, на голом энтузиазме и в те редкие промежутки, когда тренироваться уже не было смысла, но в теле оставались едва ощущающиеся крупицы энергии. Он пытался выковать козырь, с которым можно было выйти победителем из заведомо проигранной схватки. И пусть эта техника предназначалась совсем не для богов, какое-то воздействие она всё-таки оказала. Поток, прошедший через правую руку проклятого, беспрепятственно влился в алтарь…
И сам мир перевернулся, застонав в агонии.
Глава 2
Стены церкви задрожали от жуткого то ли воя, то ли звона тысяч и тысяч бьющихся стёкол, а по алтарю прошла трещина, взявшая начало от символа Тэмпуса Многоликого. Практически одновременно с этим Виктора подхватил вихрь маны – и отбросил прочь, словно невесомую пушинку. Благо, проклятый сумел сгруппироваться и приземлился без какого-либо вреда для себя… если не учитывать «божественную» ману, буйствующую в его теле.
И это было буйство, на противостояние которому уходила вся концентрация и все силы Виктора ван Бельвиоса.
А алтарь тем временем и не думал успокаиваться. Его поверхность дрожала и разваливалась, слой за слоем обнажая сокрытые от чужих взглядов цепочки магических и священных символов. Вихрь маны, прежде удерживающий что-то хотя бы похожее на форму, начал распадаться на множество обособленных, неуправляемых потоков, моментально вгрызшихся в своды церкви. Статуи и лепнина, фрески и картины, даже пребывающие без сознания прихожане – всё это «божественная» мана пожирала, словно сорвавшийся с привязи зверь. Пока Виктору просто везло не оказаться на пути одного из таких ненасытных чудовищ, но как долго продержится это везение?..
В любом случае, отступить прямо сейчас проклятый не мог ни в одном из смыслов.
Раз – и кожа вдоль всей правой руки расходится в стороны вместе с рукавами поистрепавшегося одеяния. Брызжет кровь. Два – и рана зарастает, не оставляя даже шрама, но поверх появляются две новых. Три – и струя сияющей золотым светом крови вырывается из-под лопаток. Четыре – и эта рана тоже закрывается, оставляя после себя лишь очередное болезненное эхо и накатывающую слабость. И такие процессы протекали по всему телу Виктора, который уже и сам был не рад решению вступить в ряды церкви во благо рода и своего будущего.