Проклятие рода Лёвеншёльдов - стр. 19
На следующий день очень рано, в четыре утра, в погоню за вором пустились человек пятнадцать, не меньше. Во главе с самим ротмистром. Никаких сомнений – их дело правое. К тому же все они служили еще при покойном генерале и были уверены: раз уж сам генерал взялся, уж кто-кто, а он-то обязательно доведет дело до конца. Так почему бы не помочь бывшему хозяину?
Не меньше мили пришлось им прошагать, прежде чем добрались до леса. Шли через долину с огородами и обменивались шутками, глядя на неказистые покосившиеся будки, где крестьяне держали свои лопаты и мотыги. На окруживших лощину холмах лепились большие деревни, в том числе и Ольсбю, где когда-то жил Борд Бордссон, пока генерал не спалил его дом.
Дальше начинался лес, густой, дерево к дереву. Он укрыл землю, как гигантская медвежья шкура, и конца ему не было, хотя и здесь чувствовалось присутствие человека. Иначе кто бы протоптал тропы к хижинам на летних выпасах и к углежогным ямам?
В лесу настроение сразу изменилось. Люди почувствовали себя охотниками. Не просто охотниками, а охотниками на крупную дичь. Разговоры и шутки прекратились, они даже шли крадучись, стараясь не наступать на сухие ветки. Время от времени кто-то останавливался, делал предупреждающий знак рукой и вглядывался в густой подлесок.
– Договоримся вот о чем, ребята, – сказал ротмистр. – Никто из вас не должен рисковать жизнью из-за этого негодяя. Предоставьте его мне. Только не дайте ему уйти.
Как бы не так! Охота возбуждает, а особенно охота на себе подобных. Людьми, вчера еще мирно грузившими сено на вешала[6], овладел охотничий азарт – во что бы то ни стало найти вора, этого мерзавца, этого осквернителя могил. Найти и показать, где раки зимуют.
Они вошли в сосновый бор. Здесь стояла торжественная тишина. Чешуйчатые оранжевые стволы устремлялись ввысь, как колонны в храме. Сквозь густые кроны с трудом пробивались дымные рассветные лучи. Под ногами пружинил бурый мох, усыпанный многолетним слоем сухой хвои.
– Тихо! – шепотом крикнул кто-то.
Между стволами пробирались трое. С носилками. А на носилках, наскоро сооруженных из связанных лыком сучьев, лежал четвертый.
Увидев вооруженных людей, они остановились. Ротмистр с его добровольной дружиной поспешили им навстречу. Лицо лежащего было прикрыто пышными ветками папоротника, но работники из Хедебю и так знали, кто это.
По спинам пробежал знобкий холодок.
Ни у кого, даже у самых завзятых скептиков, сомнений не было: он здесь. Генерал здесь. Ни тени его никак не обозначилось, ни ветерком могильным не пахнуло – но все понимали: он появился вместе с мрачной процессией. Стоит где-то рядом и указывает пальцем на покойника.