Проклятие или дар. Черная книга страшных сказок - стр. 17
– Тролли различают запах радуги и запахи звезд, – промолвило чудище с легкой печалью. – Тролли знают запах снов, которые снились тебе еще до рождения. Подойди поближе, чтобы я мог съесть твою жизнь.
– А еще у меня в кармане драгоценные камни, – сказал я троллю. – Лучше съешь их, чем меня. Вот. – Я протянул ему блестящие камешки, которые подобрал по дороге.
– Шлак, – пренебрежительно молвил тролль. – Мусор, оставшийся от паровозов. Мне не нужно.
И он распахнул пасть пошире. Из-за острых зубов пахнуло прелой листвой и изнанкой вещей. – Есть хочу. Ближе.
У меня на глазах он обретал все большую материальность, становился все более реальным, а мир вокруг меня начал сдуваться и блекнуть.
– Подожди. – Я впился пальцами ног в сырую землю под аркой, пошевелил ими, стараясь удержаться в реальном мире. А потом заглянул ему в глаза. – На самом деле ты не хочешь есть мою жизнь. Пока что. Я… мне только семь лет. Честно говоря, я еще и не жил. Не прочитал столько книг. Никогда не летал на самолете. Я даже свистеть не умею… по-настоящему. Почему бы тебе не отпустить меня? Когда я стану старше и больше, тебе достанется более вкусный кусок. Когда я вернусь.
Тролль уставился на меня глазами, похожими на автомобильные фары. А потом кивнул.
– Значит, когда вернешься, – проговорил он и улыбнулся.
Повернувшись к нему спиной, я направился прочь по безмолвной прямой тропе, на которой некогда лежали рельсы, и спустя некоторое время бросился наутек.
Я бежал в зеленом полумраке по насыпи, пыхтя и задыхаясь, пока не ощутил острый укол под грудной клеткой, чем-то похожий на стежок. И, держась за бок и оступаясь, побрел домой.
По мере того, как я взрослел, поля начали исчезать. По одному, ряд за рядом, на них возникали дома, выстроившиеся вдоль улиц, названных в честь полевых цветов и респектабельных писателей. Наш дом – состарившийся, обветшавший викторианский дом – был продан и снесен. Новые дома вытеснили в прошлое сад.
Дома строились повсюду.
Однажды я заблудился в новом домовладении, занявшем два луга, известных мне до каждой своей пяди. Впрочем, я не слишком жалел об исчезающих домах. Старое поместье купила крупная корпорация, и на его землях появились новые дома.
Это было за восемь лет до того, как я вернулся на старую железнодорожную насыпь, и вернулся я туда не один.
Мне исполнилось пятнадцать лет и я уже два раза поменял школу. Ее звали Луизой, и она была моей первой любовью.
Я любил ее серые глаза, легкие светло-каштановые волосы, неловкую, застенчивую походку (как у олененка, который еще только учится ходить; это звучит довольно странно, так что прошу за это прощения). Когда мне было тринадцать, я увидел, как она жует резинку, и влюбился в нее с решимостью самоубийцы, бросающегося с моста.