Проклятие Баальбека. Степная поэма - стр. 9
Кыпчаки разбили кибитки в каменистой местности Терис-Тустук.
– Что будем делать? – спросил Котян у своего брата Бачмана, тот молча пожал плечами.
– Это наказание за наши грехи, – сказал старый Азарбук. – Много лет мы приносили несчастья соседним народам, и теперь духи покарали нас.
– Зря мы поддержали меркитов, – сокрушенно воскликнул горбоносый Ташукан. – Монголы упорны. Они не успокоятся до тех пор, покуда не изведут под корень все наше племя.
– Звезда кыпчаков уже давно закатилась, – вздохнул темноглазый, с багровым шрамом через все лицо, Улган. – Надо отправить карбекчи к Субудэю.
От этих слов у Бейбарса кровь закипала в жилах. Он рвался выступить на совете, но отец взглядом сдерживал его. Негоже молодому хану перебивать старейшин.
– О чем вы говорите, почтенные мурзы и атабеки, – вспылил гордый Ярун-бий. – Страх замутил ваш разум. Лучше погибнуть в бою, чем жить в неволе.
– Я согласен с тобой, – поддержал его Бачман. – Монголы не знают жалости. Они вырежут всех, кто перерос колесо арбы. Надо сражаться.
Бейбарс с восхищением посмотрел на отца. Его голос был тверд, как лунный камень в тюрбане несчастного Хана-Мелика.
Котян щелкнул пальцами. В шатер вошли два рослых воина в чешуйчатых бектерах.
– Трубите сбор, – приказал Котян. – Мы выступаем.
Он был старшим ханом, и на войне все подчинялись ему. Но теперь многим было непонятно, зачем покидать касожские степи, где никто пока не угрожает им.
В шатре повисла напряженная тишина.
Котян воткнул кингар в землю, произнес хмуро:
– Здесь мы подобны загнанному зверю, которого со всех сторон обложили охотники. Я попрошу помощи у своего зятя Мстислаба. У него много крепких воинов. Вместе с орусами мы одолеем монголов.
– Да будет так! – воскликнули мурзы и атабеки. – Мы выгоним Субудэя из нашей степи, и вернем Дешт-Ы-Кыпчак прежнюю славу.
После совета Бейбарс пошел к Сероктен, своей невесте. У нее были раскосые, цвета блестящей черной крови глаза и тонкие, похожие на половинки изогнутого лука, брови. Она никогда не заплетала волосы в косы, не занималась шитьем, как другие девушки, не заигрывала с молодыми гулямами.
В походе Сероктен носила тугой кожаный панцирь, на котором были изображены красный зверь, голубая птица и желтое дерево.
Бейбарс подарил девушке феску с павлиньей джигой. Сероктен звонко рассмеялась:
– Вайе, молодой эджегет. Я благодарю тебя за подарок, но было бы лучше, если бы ты принес мне не феску атабека, а голову монгола.
Бейбарс вспыхнул и выскочил из юрты. Тогда он даже помыслить не мог, что скоро навсегда потеряет Сероктен.