Проклятье памяти - стр. 30
Илья поднялся со стула, взял ежедневник, положил его в коробку, обнял ее и шагнул к двери. Троица моментально сошлась в «стенку», преградила ему путь, Илья поглядывал на них из-за коробки, прикидывая, с кого бы начать. Сподручнее выходило с самого рослого, он торчал строго напротив, и был до краев преисполнен служебным рвением, точно Артемьев им тут проверку на профпригодность закатил, не больше и не меньше. Илья совсем уже было собрался использовать классический ход: сунуть коробку в руки ближайшему оппоненту, ухватить за грудки второго и, прикрываясь от третьего, пробиться к выходу, как из-за спины раздалось:
– Сядь. Сядь, кому сказано. Разговор есть.
На этот раз Артемьев был зол до чертиков, и непонятно, на кого больше – на Серегина-младшего, или подчиненных, что так бездарно и близко подпустили к себе противника. Сб-шник остервенело грыз сигарету, позабыв поджечь ее, и только что ядом не плевался, но держался, как мог, изображал спокойствие. Да и ребятки у двери тоже сообразили, что чуть было не допустили роковую оплошность, разошлись, взяв Илью в «коробочку», и тому ничего не оставалось, как вернуться на стул. Артемьев бросил изжеванную сигарету в пепельницу, выбил из пачки вторую, отправил в рот, и неожиданно ухмыльнулся. Илья сидел в обнимку с коробкой, и ждал, что будет дальше. Артемьеву надо что-то узнать, это к гадалке не ходи, но вот тон, который он выбрал, ничего хорошего не сулит. А раз тон такой, то и козыри, скорее всего, на руках имеются. И не ошибся.
– Ты в курсе, что брат твой деньги из банка выводил? – сказал Артемьев, не сводя с Ильи взгляд. Помолчал, и добавил веско: – Большие деньги. Вором был твой братец, туда ему и дорога…
– Рот закрой, – Илья чувствовал, что губы еле двигаются, а язык точно не свой, присох к небу. Это не злость – ярость в виски ударила, еще немного, и заткнул бы Артемьева любым подручным средством, той же пепельницей к примеру, а тот реакцию Ильи просек, и дальше свое гнул, точно бессмертный или заговоренный:
– Вижу, ты не знал, да я так и думал. К тебе претензий никаких, ты мне вот что скажи…
– Рот закрой, – севшим голосом повторил Илья, и Артемьев неожиданно заткнулся. От двери раздался тихий звук шагов, и можно было не оборачиваться, чтобы понять – троица подошла ближе, и контролирует каждый вздох «объекта», и в случае чего быстро его зафиксирует с применением болевых приемов. С одним-двумя Илья бы сладил, возможно, и третьего бы вниманием не обошел, но тут дело было в другом – Артемьев явно что-то знал, уж больно нагло он ухмылялся, и даже нашел в столе зажигалку, и теперь крутил колесико, стараясь выбить из нее хоть искру. Но ничего не вышло, посему Артемьев зажигалку бросил в ящик, развалился на стуле, и сказал: