Проклятье музыканта - стр. 41
Его первые шаги… Спотыкания, падения, сопровождающиеся плачем. Но вот младенец, поднявшись на некрепкие ножки, сделал новый шаг, улыбнулся своей первой победе, и в музыке заплескалась радость.
Страстное фламенко, бурлящее, как молодая кровь, наполненная адреналином: первая любовь, метания юной души, лихорадочный ритм влюбленного сердца, бессонные ночи. Юная Кармета… Будто из памяти гитары всплыло имя прелестницы. Франсиско не мог ее видеть, не мог представить овал ее лица, яркость губ, но музыка «рисовала» ему ее портрет, тонами и полутонами рассказывая о чувствах к этой девушке несчастного Алехандро.
Первая ночь и первое расставание. Тихий плач, издаваемый гитарой, – плач тоскующего сердца, хранящего образ первой любви. Грусть, сочащаяся из-под пальцев мелодией, рвущей душу. Пауза, словно недоговоренность, повисшая в воздухе, как неугасшая надежда.
И вновь бешеный ритм – лихорадка, терзающая тело. Угасающие трели, как угасающая жизнь. Гитара в руках Франсиско рыдала, словно плакало безутешное материнское сердце. И из незрячих глаз музыканта тоже катились слезы, обжигающие его обветренные щеки. Никогда ему еще не было так больно, как после этой истории, неожиданно поведанной ему инструментом.
Последний звук оборвался резко, словно лопнула струна – оборванная жизнь. Слепой молча положил гитару на стойку перед продавцом и пошел к выходу, ориентируясь в повисшей в помещении магазина тишине на звуки, доносившиеся с улицы.
– Постойте! – окликнули его в дверях. Франсиско неуверенно остановился.
– Возьмите ее. – Пальцы бедного продавца коснулись его рукава, а в ладонь ткнулся теплый еще от прикосновений гриф. – Возьмите просто так.
Пальцы музыканта жадно сомкнулись вокруг грифа, но тут же разжались:
– Нет. Не могу…
– Вы уже заплатили мне своей игрой. Я будто вновь прожил вместе с сыном его короткую жизнь. Я останусь с этими воспоминаниями, а не с инструментом, который в моем магазине чахнет без игры так же, как умирал мой сын. Я не хочу, чтобы эта гитара, хранящая воспоминания, умерла, так больше никому и не рассказав его историю. Возьмите ее ради того, чтобы жила память об Алехандро, расскажите о моем замечательном мальчике всему миру. Пожалуйста!
И продавец, увидев, что Франсиско взял гитару, торопливо отошел, словно боялся, что слепец передумает…
Посреди ночи я вдруг открыла глаза с ощущением, что мне нужно вспомнить или найти что-то важное. Было ли дело во сне или в какой-то детали, которая, словно иголка в стоге сена, затерялась среди событий минувшего дня, – не знаю. Но чем настойчивее я пыталась заснуть, тем навязчивей становилось желание отыскать природу странного ощущения. Поняв, что, ворочаясь, лишь разбужу Рауля, я тихонько встала и вышла из спальни.