Проклятая вечность - стр. 9
– Да, – со вздохом согласился я.
В железную дверь поскреблись, Тим соскочил, винтарь оказался уже вскинутым, готовым для стрельбы, все притихли. Тим медленно, крадучись, подошел к подпертой стулом двери, замер. В дверь не ломились, не стучали, было тихо.
– Кто там? – глупо спросил он. Если бы за дверью был зомбер он бы, после такого подтверждения наличия человека в помещении, стал бы ломиться, биться плечом в прогнутую железную дверь. В дверь снова тихонько поскреблись. Тим оглянулся, я кивнул, Андрей вытащил из кобуры пистолет, навел на дверь.
Тим тихо убрал стул, и резко распахнул дверь. За порогом, вывалив длинный розовый язык, стояла большая облезлая собака с добрыми блестящими глазами. Она посмотрела на Тима, на нас у огня, шагнула вперед и лизнула Тиму руку.
– Друг, – сказал Андрей, усмехнулся, – Это мы, наверное, в него стреляли.
– Наверное, – ответил Тим с улыбкой, потрепал пса по холке, – Ну заходи, коль пришел.
Пес вильнул хвостом и процокал когтями к огоньку, сел рядом.
– А он не укусит? – Линда чуть отодвинулась.
– Не знаю, – Егор посмотрел псу в глаза, протянул ему полбанки консервы, – будешь?
Пес уткнулся носом в банку, громко захлюпал, вылизывая длинным языком масло.
– Не, такой не укусит, – Егор потрепал пса меж ушей, – правда, пес?
Пес с серьезным видом, будто поняв, что спрашивают его, посмотрел Егору в глаза, вильнул хвостом, и снова уткнулся в банку. Линда улыбнулась.
Я пришел в себя на берегу невероятно огромного, похожего на море, озера. Дул холодный пронизывающий ветер, высокие зеленые волны накатывали на берег, разбивались об камни, окатывали меня холодными солеными брызгами. Я замерз, я очень замерз, пальцы не слушались, задеревенели. Я долго дышал на них, тер друг о дружку ладони, пока не почувствовал боль в кончиках пальцах.
Я был бос, в изодранных джинсах, бесформенным тряпьем на мне висела грязная футболка. А еще я сплошь был в синяках, царапинах, ссадинах, очень сильно болела левая сторона при вдохе.
Было раннее утро, из-за леса всходило багровое солнце.
Идти было тяжело: галька больно впивалась в избитые стопы, холодный ветер заставлял сжиматься, кутаться в тряпье, зубы стучали.
Впереди, на высоком берегу, что-то блеснуло, я вздрогнул, посмотрел вверх. Там стоял коттедж, огромный, богатый коттедж со стекленным флигелем – он то и блестел. Там обязательно должен кто-то быть! Я, нахохлившись, укутавшись поплотнее в рванье, оставшееся от футболке, поспешил вперед.
Ворота коттеджа были распахнуты, на подъездной дорожке стоял шикарный, но вдребезги расколоченный, черный майбах.