Проклятая деревня - стр. 14
Несмотря на то, что большинство уголовников искренне верили в существование Бога, в отличие от них Кувалда был убежденным атеистом. Он никогда не понимал, зачем люди отваливают безумные суммы за раскрашенные куски дерева, но, тем не менее, немало наварился на модном поветрии.
Перед второй отсидкой Кувалдин совершил целую серию дерзких краж разнообразной утвари из сельских церквей и очень хорошо заработал на её перепродаже. Попался же он совсем на другом деле, и хищение церковного имущества осталось безнаказанным. После этого Кувалда окончательно уверился в том, что бояться нужно совсем не выдуманного Бога, а лишь людей в погонах, реально отравляющих ему жизнь.
«Ну, ни фига себе!» – изумился Кувалда, когда детально рассмотрел находку. Время и непотребные условия хранения никак не отразились на покрытом лаком благородном дереве. Затейливые металлические украшения, одновременно играющие роль усиления и защиты конструкции от внешнего воздействия, устояли перед коррозией. Плотно притертая крышка ящика запиралась двумя внушающими уважение врезными замками.
Опытный Кувалдин сразу смекнул, что голыми руками замки взять не получится и торопливо скатился вниз по хлипкой лестнице. Когда же под ногой предательски хрупнула трухлявая перекладина, не удержал равновесия и со всего маха воткнулся коленом в пол. В запале не обращая внимания на острую боль, похромал в сени, где накануне заприметил ржавый топор.
Хитроумные запоры долго не поддавались, но силы изначально были не равны. Исступленно кромсая зазубренным железом беззащитную древесину и безжалостно увеча затейливые металлические завитушки, Кувалда, в конце концов, добился своего. Поддавшись напору грубой, тупо-напористой силы, крышка дрогнула и с тихим скрипом пошла вверх.
«Оба, на! – заглянувший внутрь ящика вор от неожиданности уронил топор обухом прямо на пальцы правой ноги, и даже не заметил этого. – Там же жмур!»
Теперь Кувалдин понял, почему в тот момент, когда он раскопал находку, в глубине души ворохнулось дурное предчувствие, тут же задавленное жаждой возможной наживы.
«Мать твою за ногу! Во, попал! Да это ж гроб!» – с оборвавшимся в желудок сердцем сообразил Кувалда. Все свободное пространство вскрытой домовины, вместо вожделенных драгоценностей, занимало мертвое тело. Труп до самого подбородка укрывала плотная серая ткань, оставляя открытым лишь щерящийся необыкновенно крупными, неправильной формы зубами, лишенный волос бугристый череп.
Завороженный жутким зрелищем Кувалда вцепился побелевшими от напряжения пальцами в кромку гроба. Тем временем, яркий столбик, отчетливо прорисованный в наполненной взвешенной пылью атмосфере чердака, двигаясь вслед за породившим его светилом, забрался на щеку мертвеца. И тут же коричневый пергамент сморщенной кожи вскипел, будто на него плеснули концентрированной серной кислоты.