Проклят тобою - стр. 26
Взрываюсь:
— Нельзя выбрать спутника жизни за несколько часов!
Баронесса пожимает плечами.
— Придётся.
— А если я откажусь?
Она встаёт, крепко сжимает спинку кресла и произносит с явным неудовольствием:
— Королева, да прославится мудрость её, предвидела это. И дала особые распоряжения.
— Какие же? — От дурного предчувствия всё холодеет внутри.
— Казнить Гарду. У вас на глазах.
О да! В мудрости королеве точно не откажешь. Нельзя за несколько часов выбрать себе пару, но за несколько часов вполне можно привязаться к незнакомцу, который окружает тебя вниманием и любовью, который готов умереть за тебя.
У меня появилась ниточка. Привязка к этому миру. Раз здесь есть Гарда, значит, не такой уж он чужой мне. И я не допущу, чтобы бедная женщина пострадала.
Будем действовать тоньше. Сделаем вид, что играем по предложенным правилам. Только так можно выйти из ситуации с минимальными потерями.
— Убедительно, — печально хмыкаю я и спускаюсь с кровати. — Идёмте выбирать этот ваш цвет.
Баронесса явно довольна победой. Гордо вскидывает голову.
— Цвет ваш, а не мой. Свой цвет положен лишь особам королевских кровей.
Оу, как круто. Но это следовало понять из того, что слуги были одеты в цвета своих господ, а не в те, какие хотели сами.
— Давайте я помогу вам раздеться, — говорит баронесса и тянет руки к шнуровке моего платья.
— Это ещё зачем? — Я невольно отшатываюсь.
— Таков обычай — принять свой цвет можно лишь нагим.
«О сколько нам открытий чудных…». Ага, наш препод по основам композиции всегда это цитировал, когда какой-нибудь студиозус выдавал на экзамене очередной перл. Правда, сейчас мне было совсем не до иронии.
— Вы хотите, чтобы я, принцесса, голиком гуляла по замку? — возмущаюсь я и отступаю ещё дальше.
— Нет, что вы! — Она даже меняется в лице от моих предположений. — Церемония пройдёт в соседней комнате, вон за той дверью. — Баронесса кивает на дверь справа, которую я накануне и не заметила. — И участвуют в ней только женщины.
Ну что ж. Уже легче. И я позволяю себя раздеть.
Действо, в которое меня вовлекают, походит одновременно на сходку сектантов и на спектакль театра абсурда.
Я, нагишом, стою в центре комнаты. Вокруг меня двенадцать чаш с одноцветной мутноватой жижей. Напротив каждой чаши замирает по женщине в пурпурной хламиде. В руках они держат ножи и блюдца. На меня они не смотрят, их взоры устремлены вверх, словно там парят сонмы ангелов.
Женщины поют. Хотя больше это похоже на монотонный вой. Через равные промежутки времени одна из них закатывает глаза и бьётся в конвульсиях, громко выкрикивая что-то нечленораздельное. В такие минуты хочется руками заткнуть уши.