Происки любви - стр. 53
– Ну вот это другое дело! – одобрил Гена. – Ладно, Борисыч, я побёг, а то клиентка заждалась. Потом расскажешь!
И всё с тем же довольным хохотком жизнерадостный телемастер, прыгая через две ступени, ринулся вниз по лестнице.
Виктор вернулся в комнату. Борька за столом и Вова на жёрдочке, одинаково наклонив головы, выжидательно смотрели на него.
Виктор дёрнул левым плечом, хмыкнул что-то невнятное, с полминуты бесцельно и, всё более раздражаясь, послонялся по квартире, затем сообразил, что причиной этого раздражения был несчастный видик, который он таскал в руках, с облегчением избавился от него, сунув на какую-то полку, плюхнулся в своё любимое кресло, кончиками пальцев нащупал провалившийся глубоко за сиденье пульт, обдирая о какие-то железяки и пружины тыльную сторону ладони, исхитрился извлечь этот чёртов пульт наружу и, завершив в конце концов эту замысловатую операцию, со вздохом откинулся на мягкую спинку и включил телевизор.
Впрочем, тут же и подался вперёд, так как на экране, сочно улыбаясь, так, как это умела только она одна, возникла Нонна Поглазова. Улыбка у неё была такая, как будто, рассказывая гурманам о достоинствах кулебяки, она на самом деле намекала на куда более изощрённые удовольствия, чем простые кулинарные радости.
– А вот эта тётя мне ндравится! – заметил тихо подошедший сзади Борька.
Виктор покосился на вперившегося в телевизор внука.
– Вкус у тебя неплохой! – одобрил он.
На самом деле очередное явление Нонны Поглазовой было последней каплей в переполненной сегодняшним абсурдом чаше. В этом королевстве кривых зеркал, в котором он бессмысленно проживал свою единственную драгоценную жизнь, не оставалось ни малейшей надежды на сколько-нибудь адекватное отражение, всё искажалось, преломлялось, теряло правильные очертания. Было физически больно чувствовать, как минутка за минуткой отрывалось и растворялось в этом искажённом зеркальном пространстве его бесславное жалкое существование.
Виктор почувствовал, что ещё совсем немного, и он точно не выдержит, сам вслед за этими частичками-минутками шагнёт куда-то туда, в безумное зазеркалье, откуда нет, да и не может быть возврата, потому что любая привычная, пусть даже иллюзорная норма теряла там свою подлинную суть навсегда.
Отчаянно пытаясь удержаться от этого манящего шага, он осмотрелся по сторонам и разглядел справа от себя по-прежнему прилипшего к телеэкрану внука, который никак не мог ему помочь, но зато слева вдруг обнаружился любвеобильный телемастер Гена, с радостным хохотком протягивающий ему свою здоровенную ручищу.