Происхождение украинского сепаратизма - стр. 26
Не обещавший ничего в момент принятия присяги, царь оказался потом необычайно щедрым и милостивым к своим новым подданным. Ни одна почти их просьба не осталась без удовлетворения. Сущей неправдой должно быть объявлено утверждение М. С. Грушевского, будто «далеко не все эти желания были приняты московским правительством». Москва дала уклончивый ответ только на просьбу о жалованье запорожскому войску. Бояре при этом ссылались на частный разговор Хмельницкого с Бутурлиным в Переяславле, в котором гетман сказал, что на жалованье не настаивает. Москва, однако, вовсе не отказалась платить казакам, она лишь хотела, чтобы жалованье шло из тех сумм, что будут собираться с Украины в царскую казну, и потому откладывала этот вопрос до упорядочения общих фискальных дел.
Городам, хлопотавшим перед царем об оставлении за ними магдебургского права, оно было предоставлено, духовенство, просившее о земельных пожалованиях и о сохранении за собою прежних владений и прав, получило их, остатки уцелевшей шляхты получили подтверждение своих старинных привилегий. Казачеству предоставлено было все, о чем оно «било челом». Реестр казачий сохранен и увеличен до небывалой цифры – 60 тысяч человек, весь старый уряд сохранен полностью, оставлено право выбирать себе старшину и гетмана, кого захотят, только с последующим доведением до сведения Москвы. Разрешено было принимать и иностранные посольства.
Царское правительство предоставило широкую возможность каждому из сословий ходатайствовать об установлении наилучших для себя условий и порядков. Такие ходатайства поступили от городов (через гетмана), от духовенства, от казачества. Только голос крестьянства – самого многочисленного, но в то же время самого темного и неорганизованного класса – не раздался ни разу и не был услышан в Москве.
Произошло это в значительной мере оттого, что казачество заслонило собой крестьянство. Это было тем легче сделать, что само крестьянство ничего так не хотело, как называться казаками. Как до Хмельницкого, так и при нем оно шло в казачьи бунты с единственной целью избавиться от панской неволи. Попасть в казачье сословие – значит стать свободным человеком. Оттого все сотни тысяч мужиков, поднявшихся в 1648–1649 гг., так охотно именовали себя казаками, брили головы и надевали татарские шаровары, и оттого подняли они возмущенный вопль, когда узнали, что зборовский трактат возвращает их в прежнее мужицкое состояние, взяв в казачий парадиз всего 40 тысяч счастливцев. По донесениям московских пограничных воевод, расспрашивавших украинских беженцев, можно составить себе представление о необычайной давке, создавшейся вокруг реестрования. Каждый хотел попасть в список и ничего не жалел для этого. Гетман сделал из этих желаний источник собственного обогащения, «имал с тех людей, которых писал в реестр, золотых червонных по 30-ти и по 40-ку и больше. Хто ково больше мог дать, того и в рейстр писал, для того, что никто в холопстве быть по прежнему не хотел»