Проиграй мне поцелуй - стр. 43

— Останусь в тебе. Не могу. Не могу выйти, — неожиданного грубо говорит он.

— Останься, — таким осипшим голосом требую, что сама себя не узнаю.

— Надо. — На мгновение ладони сжимают мои волосы до боли. — Надо. Нет! — практически рявкает он.

Я даже не предпринимаю попытки выпрямиться, когда Везувий отпускает меня. Не вижу, как он поправляет одежду, и не слышу, как открывается дверь.

Его пальцы касаются моей ноги напоследок. Я знаю, что он задерживается на пару секунд, потому что именно столько мое горло беззвучно выдерживает спазм.

Я тоже не закрываю дверь, когда выхожу из переговорной.

Я не оборачиваюсь, когда дохожу до выхода-карусели в начале фойе.

И не оглядываюсь, когда шум улицы детонирует в ушах, обрушиваясь на меня реальностью холодного позднего вечера.

Лед растаял перед парадным входом отеля, но некоторые сугробы намереваются пережить и весну. Оранжевые блики машинных фар перекрывают яркостью неоновые вывески на противоположной стороне проспекта.

Ноги ведут меня куда-то в сторону, ветер раздувает полы незастегнутого пуховика. Я наконец-то оглядываюсь, стараясь собрать окружающий мир в единое пятно фокуса.

Я иду к переходу, против ветра, чтобы спуститься к станции метро.

Серые ступеньки поражают твердостью, будто мои стопы отвыкли прикасаться к чему-то прочному.

Справа полицейские терроризируют уличных музыкантов, а сгорбленная женщина тянет наверх дребезжащую тачку.

Если сейчас окончательно спущусь, то огни мира исчезнут, и останутся лишь электрическим лампы перехода.

Я разворачиваюсь и бросаюсь наверх.

Ветер снова задувает в лицо, а я бреду домой шумными улицами и темными дворами. Не соблюдаю ни прямых линий, ни пауз перед дорогами. Словно я одна в городе. Наискосок пересекаю тротуары, и иногда скрываю веки от безжалостно упрямого ветра.

Черная машина постоянно мелькает рядом, возможно, она даже следует за мной.

Но это неважно.

Вообще все неважно.

Гул столицы различим даже в жилых кварталах, и я хочу прижать ладони к ушам, чтобы не слышать его.

Шок должен отступить, но какая-то часть меня уже не дождется этого. Какая-то часть навсегда изменившаяся, словно душа поменяла рельеф, пережив выброс магмы из ядра наружу.

Кровь во мне циркулирует силой и напором его голоса.

Я действительно чуть-чуть узнала Везувия Родина. Когда он проник в меня и поднял ошеломленные глаза.

Берусь замерзшей ладонью за ручку подъездной двери, и жаркий комок в груди наконец-то нагоняет удар.

Сердце пропустило удар, когда я вышла из переговорной кабины, и, кажется, не билось все это время, ожидая физического прикосновения ко входу в мой дом.