Профиль незнакомца - стр. 32
Никакой эмпатии, думаете вы. Законченный эгоцентрист. Но как бы я знал, как причинить им боль, если б сам не имел всеобъемлющего понимания боли и унижения? Нужно иметь неэгоцентрическую точку зрения, чтобы наслаждаться истинными удовольствиями эгоцентризма. Болен, болен, болен, скажете вы. Не судите меня по своей шкале ценностей. Это не поможет вам найти меня. Мы просто используем разный набор идеалов, вы и я. Ведь кто-то столь ужасно больной просто не смог бы так долго избегать обнаружения, верно? А я занимаюсь этим дольше, чем вы думаете, лейтенант.
Я поздоровался с ним в то утро в лифте, и мы обменялись рукопожатием. Ваше сердце подпрыгнуло, когда вы это прочли? Публичная обстановка, свидетели, видеокамеры… О, как это должно заинтриговать вас! Что за здание и что за лифт? Мы уже встречались раньше? Он одарил меня волчьей улыбкой, и в тот момент я понял: он такой же хищник, как и я.
Дать вам подсказку, чтобы ваше полное надежд сердце замерло? Дэвид, черные волосы, дорогие костюмы, перспективы карьерного роста. Три дня, лейтенант. Тик-так.
Ночью фонарь на Пичтри-стрит отбрасывает на мой лофт витражный свет. Мне нравится его тепло, нравится маркиза у кинотеатра «Фокс» через дорогу, подсвеченная массивными круглыми лампочками. Но этим вечером, пока я сидела с блокнотом и ручкой и этим незваным гостем, еще одним письмом от убийцы, мой дом казался мне зловеще темным и тихим.
Когда через час я ответила на звонок, Раузер спросил:
– Ты поговоришь со мной? Если разрешишь мне подняться, я приготовлю кофе.
Он позвонил из вестибюля и через две минуты уже был у меня – в джинсах «Ливайс» и темно-синей футболке с ярко-желтой эмблемой полиции Атланты на левом рукаве. Судя по его виду, ему не помешало бы вздремнуть и побриться. Раузер прошел прямо на кухню и насыпал в кофемолку зерна для эспрессо. Он знал, где у меня что лежит. Мы оба проводили много времени дома друг у друга.
– Кофе, – сказал он, поставил наши чашки на кофейный столик, сел, повернулся ко мне и положил свою руку на мою. – Спасибо, Стрит. Мне просто нужно обсудить это с кем-то, кто хоть что-то смыслит в этом дерьме.
Я кивнула. Что еще я могла на это сказать? Раузер закинул ногу на ногу и отхлебнул кофе со сливками и сахаром.
– Вряд ли этот тип стал бы делать предупредительный выстрел, будь у нас время найти этого Дэвида, – без предисловий сказал он. – Но мы все равно попробуем. Мне плевать, если ради этого нам придется просмотреть каждую видеозапись из каждого здания в этом городе. Мы поймаем этого ублюдка.
Мы умолкли. Я задумалась о том, сколь трудным будет этот процесс, о том, сколько времени и ресурсов он сожрет, о том, как бедолага-коп из каждой смены будет вынужден часами корпеть, просматривая записи с камер видеонаблюдения, зернистые и нечеткие. И что именно они будут искать? Как кто-то пожимает кому-то руку в лифте, ходит по коридорам и разговаривает? И что потом? Тратить часы, а может, и дни, устанавливая имена этих лиц, брать у них показания? Убийца выдал ровно столько информации, сколько ему было нужно, чтобы полиция Атланты начала гоняться за ним по пятам.