Профессорская служка - стр. 6
– К тому же, – продолжил наш глава семьи, налив вина в опустевший бокал, – мы не в центре богатого района. Живущие по соседству не играют в бильярд, не посещают скачки, не пьют вино и не разбираются в юмористических опусах Раймса…
– Какое досадное упущение… – Я зло сыронизировала, но он решил этого не заметить.
– Именно.
– И какая неблагодарность! – Я возмущенно фыркнула и прошлась из одного угла в другой, стараясь унять вспышку гнева.
Если бы мы с сестрами не продали все драгоценности матери, отец сидел бы в тюремной камере на каменном полу, присыпанном соломой. И уж точно не у камина в шелковом халате, попивая боргское и мечтая вернуться к друзьям в болото цинизма. Туда, где в перерывах между скачками и карточной игрой можно было посмотреть постановки скандально известного маэстро.
Мое негодование папенька решительно не замечал, он откинулся в кресле и, глядя сквозь бокал, произнес:
– И, как сказал сквайр Адамсон, скудоумие и нищета окружения постепенно заразит даже самого… – вспоминая выражение, он ненароком посмотрел на меня. Замолчал.
И я молчала, сверля его почти ненавидящим взглядом.
– Ты хотела еще что-то спросить? – Прочистив горло, он ослабил шейный платок.
– Почему вы согласились отдать мой дар?
– Энергию, дорогая моя. Всего лишь энергию… – В нем опять заговорил ученый назидатель, и голос этот был поистине раздражающим. – Это не одно и то же, и энергия у магов восполняется.
– А вас не смущает, что, отдав ее до двадцатипятилетия, я потеряю дар?
И по лицу его видно – смущает, но только сейчас и то недостаточно, нет раскаяния в нем, ни на грош. Папенька хлебнул вина для храбрости и отмахнулся:
– Твой дар несущественен и проснулся не в пятнадцать лет, а три года спустя.
– Он еще не раскрыт, – уверенно ответила я, сцепив руки. – У меня хорошие показатели, и пребывание на втором курсе академии это подтверждает.
– Твоя учеба подтверждает лишь твое упрямство!
– Мое упрямство подтверждает лишь наше с вами родство. Не стоит путать, – парировала я.
– Ирэн! – Грозный окрик, взгляд осуждающий.
– Да, папенька? – Смиренный вид принять не успела, а потому из-за моего благожелательного тона он задохнулся и не сразу решил, что сказать. Но сориентировался в ситуации все же быстро. Вспылил, вскочил, швырнул бокал в камин и возмущенно вскрикнул:
– Как смеешь ты противиться отцовской воле?
– Как совершеннолетняя дочь, я имею на это полное право.
– У тебя нет прав!
– У вас с некоторых пор тоже, – холодно намекнула на его шаткое положение в обществе. И пусть все наше имущество сумело покрыть почти девяносто пять процентов долгов, а оставшиеся мы с девочками вот-вот уплатим, папеньке не вернуть ни былого доверия, ни лицензии на финансовые операции, ни прав свободного гражданина страны.