Профессор в осаде - стр. 24
Как именно «плохо», уточнять он не стал, только головой покачал. Прислушивающиеся к разговору профессоры поспешили сделать вид, что ничего не слышат, ничего не видят и ничего не знают. А я и так поняла, что может случится с десяткой выпускников боевого факультета – если они нарушат правила, их либо казнят, либо упекут в Даранг. Я подумала о непримиримых Фаворски.
И на этой «весёлой» ноте я предпочла сбежать, подальше от сверлящих взглядов и шепотков «коллег». И сейчас тихо злилась и на этих старых трусов, и на мерзавца ректора, спихнувшего всю ответственность на меня. Сейчас он нагло умыл руки, а потом переведёт все стрелки на меня, обозвав какой-нибудь злостной диверсанткой.
Не то, чтобы для меня было проблемой проследить за практикой боевых магов, но мы этого не обговаривали. Хотя ректор наверняка думал, что я в курсе таких тонкостей. Вот только Корнелия Эзел бы с таким вряд ли справилась и точно что-нибудь бы упустила. И ребята бы пострадали.
– Вот же козлина! – в сердцах ударила ладонью по столу и снова поморщилась.
После утреннего происшествия ладони мне подлечили, но до конца корочки не убрали, опасаясь несанкционированно превысить порог магии. Я могла бы с лёгкостью убрать все болячки, но приходилось усиленно играть отведённую роль и не вызывать поводов для подозрений даже в таких мелочах, как пораненные ладони.
Стрелки часов неукоснительно двигались вперёд, а Фаворски и не думали идти в мой кабинет на поклон. Дождавшись крайнего предела, я поднялась из-за стола и открыла портал, пользуясь внутренним источником под академией.
Светящееся марево поглотило, и выплюнуло в тот же миг, только в зале для тренировок. Точнее, в хорошо знакомой пыльной подсобке с мигающей лампочкой под потолком и зеркалом. А за дверью слышались звуки гудящих заклинаний и сбивчивое дыхание двух человек.
Лейс
Я собирался честно выполнить «просьбу» Эзел. И, конечно, я знал, что ни я, ни брат к ней на порог кабинета не явимся. Я вообще хотел убрать эту женщину из академии как можно скорее. Пусть летит обратно в свою Корбию, Ахаэлию и Союз Правых. Ей же будет лучше.
Братца я поймал исключительно благодаря его дружку Патрику, вертлявому проныре. Марс как всегда был олицетворением обледенелого камня. Впрочем, ничего нового. Отмороженный.
– Ах ты маленький прогульщик! – я цокнул языком, зная, что бешу его, – теперь профессорша хочет, чтобы ты шёл целовать ей туфельки за прогул.
– Отвали, Лейс, – он надменно улыбнулся, будто знал что-то, чего не знал я, и это злило, – сам иди слюнявь обувь профессора.