Профессия – первая леди - стр. 52
Праздничный ужин приготовила племянница великого писателя – дети, рассорившиеся с папаней, избегали навещать его в Перелыгине.
Я поцеловала именинника в морщинистую щеку – Гамаюн был в стареньком костюме и красной безрукавке. От былого щеголя не осталось и следа. Старче зачесал свои жидкие седые волосенки и надел парадный протез.
– Гамаюн Мудрославович, всего самого наилучшего ко дню рождения, – с фальшивой сладостью пропела я, вручая Подтягичу завернутый в цветную бумагу подарок.
Мне не пришлось долго мучиться, выбирая, что же ему презентовать.
– Ах, милая моя, как я рад видеть тебя. Спасибо, Фима, уважила старика, – Подтягич развернул обертку. – Ну, конечно же, книга!
Его восторг несколько поутих, когда он увидел имя автора – Серафима Гиппиус. Издательство вручило мне десять бесплатных авторских экземпляров «Титикаки», так что тратиться на подарок Подтягичу не пришлось.
Гамаюн, ощерившись, небрежно швырнул мой роман на стул под вешалкой.
– Почитаю, Фимочка, обязательно почитаю, – сказал он, увлекая меня в столовую.
Врет ведь и не откроет! Права была матушка – Гамаюн все эти тридцать пять лет не может мне простить успеха и известности.
Как опоздавшей мне было положено выпить штрафную. Терпеть не могу водку, но под одобрительные крики Ирика Тхарцишвили пришлось осушить стопку до дна.
Рая Блаватская была слегка навеселе, наворачивала жареную каракатицу, салат «оливье» и голубцы в виноградных листьях.
– А как же твой панкреатит, холецистит и целлюлит, Рая? – осведомилась я.
Блаватская махнула рукой и ответила:
– Мой психоаналитик сказал, что я не должна зацикливаться на болезнях. Раз в году могу позволить себе попировать!
Если бы раз в году, подумала я. При помощи этой отговорки Рая предается обжорству как минимум три раза в неделю. А потом звонит мне и просит быть ее душеприказчицей.
Я наложила себе немного квашеной капусты и соленых грибков.
– Грибы я сам собирал! – заявил юбиляр. – У меня глаз – алмаз!
Ага, прям «Куллинан», «Санси» или «Сердце Океана»!
Я незаметно выплюнула на тарелку почти разжеванный гриб. Старче уже наполовину в маразме, мог и поганок в лукошко положить – причем намеренно, для «дорогих гостей». Поэтому я переключилась на маринованные огурцы, селедку под шубой и расстегаи с белугой.
Пили за здоровье именинника (причем, я уверена, никто за столом не желал ему этого самого здоровья), за его литературную славу (которой никогда и не было), желали долгих лет жизни (думая про себя, что старик сегодня выглядит плоховато – уж не рачок ли у него?).
Я оказалась между двумя джентльменами – справа восседал тамада Ирик Тхарцишвили, слева – генерал Сувор. Ирик подливал мне спиртного, дядя Браня подкладывал салатов и закусок.