Профессия – первая леди - стр. 46

Моя мамочка, знаменитая летчица и полярный исследователь, Нинель Рубеновна Гиппиус, урожденная Гуаданини, была на короткой ноге с товарищем Сталиным. Наша семья жила тогда в Союзе. Вроде бы именно это и спасло ее от очернительных доносов и сексуального интереса шефа НКВД Берия к собственной персоне. Моя матушка не уставала повторять, что на самом деле она – незаконнорожденная дочь одного из грузинских князей. Иосиф Виссарионович и сам страдал от подобных наветов – глухо шептались, что его отцом был не сапожник Виссарион Джугашвили, а некий представитель кавказской аристократии, в доме которого его мать работала прачкой.

Мой папочка, Илья Древославович, переводчик с санскрита и литературный критик, был вынужден терпеть платоническую любовь между тираном и своей женой. Маму частенько забирал черный «ЗИЛ», который доставлял ее на дачу Сталина или в его кремлевские апартаменты. Она пила с тираном чай и сплетничала, а о ней самой сплетничали, что она является любовницей тирана и вождя, и именно поэтому наша семья пережила страшные годы без забот.

Когда диктатор скончался, моя матушка, лучше других осведомленная о его кровавых преступлениях, искренне рыдала, по ее капризу мы немедленно переехали из Москвы на родину папочки в Экарест (в Герцословакии правил Готвальд Хомучек, вурдалак, ни в чем не уступавший в своей кровожадности Сталину, – и это грело душу моей родительницы), а портрет Иосифа Виссарионовича украшал ее спальню до середины восьмидесятых. Я иногда думала, что сплетни о ее любовной связи со Сталиным не такие уж и сплетни, а я-то появилась на свет, когда «вождь всех времен и народов» был еще жив, поэтому кто знает, чья я на самом деле дочка… Но у дорогой мамочки я так и не рискнула спросить об этом – мой дорогой папочка, впрочем, тоже!

Я следовала наставлениям отца – никогда не сливалась в восторженном порыве с властью, но и никогда не шла на нее войной. Ни то ни другое не имеет смысла и принесет тебе проблемы, говорил он не раз.

Две изящные дамочки неспешно следовали к моему стенду. Лоретта Гуш была в строгом костюме нежно-персикового цвета. Надежда Бунич выделялась строгим ярко-желтым костюмом с синими вставками и перекинутым через плечо шотландским клетчатым платком. Наша президентша отличалась экстравагантным вкусом.

– Добрый день, – произнесла на неплохом герцословацком Лоретта Гуш.

Надежда Бунич добавила:

– Здравствуйте, Серафима Ильинична!

Американка была невысокой, чуть полноватой особой с темно-каштановыми волосами и умным, запоминающимся лицом. Я еще никогда не видела так близко ни ее, ни Надежду Бунич. Наша президентша была дамой высокой, с представительной фигурой, выпуклости которой удачно подчеркивало яркое одеяние, ее светлые волосы были подстрижены в форме каре.