Профессиональный некромант. Мэтр - стр. 3
Нич свирепо засопел, негодующе встопорщил крылышки и... покорно поплелся за необходимым инвентарем. А я тем временем обошел яму по кругу и, остановившись над головой яростно щелкнувшего челюстями умертвия, ненадолго задумался.
Вообще, ситуация была не совсем понятной. Если быть откровенным, за каких-то две недели щекастая и славившаяся роскошными телесами баба никак не могла превратиться в костлявую нелюдь. Но раз уж она все-таки превратилась, то почему не трогала людей? Почему упорно приходила под окна родного дома и завывала там до утра, настойчиво скреблась в окна, но при этом убивала лишь шатающихся по округе бездомных псов и бродячих кошек?
Остаточная память — это миф. В такие бредни верят только малограмотные светлые. А любой некромант знает, что после перерождения у нежити не остается ни эмоций, ни привязанностей, ни каких-либо чувств, кроме мучительного голода. При условии, конечно, что обращение произошло спонтанно, под воздействием высокого магического фона, или же стало результатом классического черного обряда.
Интересно, что послужило катализатором в данном случае?
Темных заклинаний на кладбище не накладывали — я проверил. Магический фон здесь весьма далек от напряженного. Некромантов в Масоре уже лет пятьдесят, наверное, не было... как, впрочем, и во всем Сазуле. А если кто-то и остался, то вряд ли рискнул бы проявить себя без веских на то оснований. Слишком уж много крови пролилось во время войны. И слишком рьяно светлые взялись очищать Сазул от засилья, как они выразились, «темных тварей».
После того, как был уничтожен весь цвет нашей гильдии, даже объявленная пять лет назад амнистия не исправила положения. Темные затаились. Прекратили всякую деятельность. Наверное, только у меня и хватило дерзости заявить о себе открыто.
— На! Подавись! — процедил вернувшийся Нич, и мне на ногу грохнулась обмотанная тряпкой деревяшка.
Так. А вот это уже наглость.
Стремительно наклонившись, я цапнул фамильяра поперек туловища. А затем выпустил из подушечки указательного пальца острый коготь и, чиркнув им по тараканьей спине, высек целый сноп искр. Подхваченный второй рукой факел моментально вспыхнул, а заполучивший неглубокую царапину старик негодующе взвыл.
— Гираш! Не смей меня трогать! Ты же обещал, что не станешь подвергать риску мой хрупкий дух!
Я едва заметно улыбнулся и, сдув с когтя невидимые пылинки, спрятал его обратно.
— Не волнуйся: пока я жив, ты в полной безопасности.
— Но ты проклят!
— Ты тоже.
— Ты меня обманул!
— Естественно, — спокойно ответил я, швыряя пылающий факел в яму. — Думаешь, я простил тебе насмешку?