Проект «Орлан»: Одинокий рейд. Курс на прорыв. Фактор умолчания - стр. 88

– При такой качке?

– Ну, или с пулемётов посекут. Никакой бронник не спасёт.

– Что предлагаешь?

– Надо к палубе каких-нибудь ящиков накрутить с песком и хорошими стальными стенками, чтобы укрыться от огня можно было и оружие припрятать. И ППДО не светить.

– Какова вероятность прорыва?

– Да никакой! Ангар закупорить, переборки и люки задраить – будут на вертолётной площадке как на ладони. Сколько у меня времени на подготовку?

– Если он скорость не изменит – час.

– Плохо! Как раз темнеть начнёт. В сумерках сложно будет – ни приборы, ни прожектора не помогут.

– Можем дёрнуть ему навстречу. Тогда минут тридцать.

– Добро! И подготовиться успеваем.

Отбарабанили своё вахтенный, рулевой, оттренькал машинный телеграф – крейсер набирал 26 узлов, ложась на встречный курс с транспортником.

Снова пошла полоса тумана, скрывая корабли друг от друга, но не для радаров. Манёвр крейсера не остался незамеченным.

– Радио от «аргентинца»: «Озвучьте ваши намерения».

Терентьев реагирует не сразу, разглядывая, как сползает корка наледи с остекления рубки под действием омывателя:

– Ну, наха-а-ал…

– Или тупи́т, не понимая, что скоро стемнеет, или дурака включает и этот сумрак ему на руку, – вставляет своё старпом.

Прошло буквально пять минут, и радиометристы докладывают, что «аргентинец» сбавил ход до десяти узлов.

– Вот сучонок, – цедит командир и уже громче: – Ход тридцать узлов!

Вскоре «аргентинец» нарисовался. Его уже хорошо видно невооружённым глазом, а, подняв к глазам бинокль, Терентьев для себя подмечает, что переваливающееся на волнах с грацией бегемота судно никак не вяжется со словом «опасность».

Следует короткий радиообмен. Стрелка машинного телеграфа ложится на 10. Началась работа по выравниванию скорости и курса. «Пётр» – лево руля, вычерчивая на воде дугу, «аргентинец» – поворот вправо, выполняя плавное схождение.

– «Корыто» то же самое, – подтвердил старший группы сигнальщиков.

Скопин торчал на правом сигнальном, с максималистским пристрастием и подозрительностью вперившись в чужака, усиливаясь оптикой. С высокорасположенного мостика крейсера лёгшее на параллельный курс судно полностью и легко просматривалось. Палуба напрочь пустая, ни души. Перезвонил на ГКП Терентьеву:

– Надводных лацпортов не заметил и фальшборт невысокий, вроде просматривается. Это так на всякий случай, говорю. А вот какая им необходимость везти груз на палубе? Помимо контейнеров на шкафуте у кран-балки, непонятный ящик на баке. Слишком всё подозрительно.

Командир что-то буркнул. Отключился. Началось маневрирование сближения, требующее большой осторожности и внимания.