Проект «Орлан»: Одинокий рейд. Курс на прорыв. Фактор умолчания - стр. 122

Довольно долго держали дистанцию американские корабли, но скорость «Петра» (даже несмотря на вынужденное противолодочное зигзагирование, отбиравшее несколько миль на генеральном курсе) была выше, чем у их флагмана – «Таравы». Излучение навигационных РЛС американцев медленно смещалось с левого траверза на раковину, в конце концов, обозначилось строго по корме, постепенно отдаляясь.

Недолго продержался и британский «Нимрод», потерявшись на радаре, бодро умотав в сторону острова Сан-Феликс.

За ночь крейсер обогнул южную оконечность материка, встречая утро уже в Тихом океане.

С рассветом притащилась двойка чилийских «Канберр» в зелёной армейской раскраске. Наре́зали полукруг, весьма близко и низко (на уровне антенн), так сказать, отметились сами и отметили для себя курсовой вектор русских. Убрались восвояси.

И наступила океанская глушь – ни самолета, ни посудины захудалой. Только волны, серые обрывки туч и ветер, который гонял всё это влагосодержащее неспокойствие с не меньшим усердием, чем и в Атлантике.

Русская поговорка о непростой связи человеческого разума с суточным циклом прекрасно работала и в южном полушарии, в такой несусветной дали́ от родных берёзок и осин. Утро оказалось (или казалось) мудреней ве́чера и тем более беспокойной ночи.

Для Терентьева – человека-жаворонка, утро внесло свежесть и ясность мыслей. Наверняка причиной этому было и то, что удалось поспать аж целых пять часов, «отбившись» за час до «утренней» вахты.

Вахтенный офицер посвоевольничал – обстановка была спокойной, и командира подняли чуть позже оговоренного срока.

Доклады вахтенного и от командиров БЧ происходили ожидаемо и почти буднично. Американцы ограничились только локационной слежкой, всё больше отдаляясь, затухая сигналом РЛС по корме.

На крейсере решались задачи по восстановлению боеспособности, наведения порядка и замене повреждённого. Несомненно, важная, но текучка: банили орудия, переваривали рубочные двери, латали дыры в надстройках, вставляли остекление, много возни было на корме и, конечно, при устранении последствий обстрела из «Стингера».

Терентьев, поймав очередной взгляд на своём лице, наконец, догадался, мазнув по небритой щеке. Прихватив папку с отчётами, спустился к себе в каюту.

Сто́я перед зеркалом, «конечно, не Штирлиц за растопкой камина», но заметил, что лучше думалось за бытовыми мелочами, типа бритья и прочими зубочистками, так вот, стоя перед зеркалом со станком в руке, наконец, подметил – отпустило. Впервые с момента переноса в прошлое не чувствовал давящей неопределённости.