Проект «Немезида» - стр. 9
Мама улыбается, смеется, раздавая направо и налево стаканчики с соком и одноразовые тарелочки с фруктами. Я рада видеть ее такой счастливой. Хотя мне сегодня исполнилось только восемь, я лучше всех знаю, что она не всегда такая. Просто по виду умею определять. Точно так же, как определяю: директор школы Майерс не любит, когда рассматривают его больную ногу, а Томас не любит разговоров о своих синяках.
Праздничный пирог. Подарки. Аттракцион чайных чашек. После него Томаса рвет за Палаткой для бросания колец, а я сторожу, чтоб никто не заметил. Но нам все равно очень весело. Потом Томас спешит обратно, чтобы где-нибудь добыть себе чистую рубашку, но я с ним не иду.
Из-за пони. ВОТ ОН, ПЕРЕДО МНОЙ. НАСТОЯЩИЙ ПОНИ!
Я стрелой подбегаю к бородатому мужчине, от которого пахнет кожей. Оказывается, пони зовут Принцессой. За секунду я успеваю влюбиться в нее без памяти. Очень хочется, чтобы пришла мама и сфотографировала нас вместе, но эту просьбу я приберегу на потом. У меня есть дело поважнее: надо уговорить маму купить Принцессу. А держать мы ее будем за нашим трейлером.
Ну, вот моя очередь кататься на Принцессе. Поездка закончилась ужасно быстро. Я соскальзываю с крутой спинки пони, прижимаю ее к себе за шею так, что едва не душу, и несусь назад к праздничному столу.
Вдруг появляется какой-то мужчина. Он идет прямо ко мне, и я в замешательстве останавливаюсь. Интересно, кто он такой? Кто-то из маминых друзей?
Мужчина смотрит на меня сверху вниз. На нем черный костюм, сверкающие ботинки, тоже черные, и темные очки.
Да-да, все правильно – оказывается, он мамин друг. А она меня как раз повсюду ищет.
И вдруг, словно из-под земли, из ниоткуда, – палочка сахарной ваты!
Вскрикивая от радости, я хватаю ее и сейчас же набиваю полный рот, а свободной рукой автоматически беру мужчину за руку. Тут он спотыкается, как бы наступив на собственную ногу, – ведь кроме покрытого росой ковра зеленой травки вокруг ничего нет, но я не смеюсь над его неловкостью. Тем временем наступают сумерки, и он ведет меня за руку куда-то по направлению к рощице у самого края каньона.
Губы и даже глаза у меня перемазаны сахарной ватой, но я не забываю спросить, куда же мы идем.
Оказывается, мы идем к маме. У нее для меня еще сюрприз, удивительнее прежнего.
Мы добираемся до рощицы, пробираемся через нее и оказываемся на краю большого оврага. Я смотрю вниз на быстро струящиеся по его дну ручьи. Никогда прежде мне не доводилось подходить так близко к краю.
Мужчина тяжело вздыхает, молчит. Я чувствую, как сильно он напряжен, и не понимаю почему.