Размер шрифта
-
+

Проделки небожительницы - стр. 2

От всего этого веяло таким древним мистическим ужасом, что Толстого наконец проняло. Он побледнел, так что лицо его цветом стало напоминать сырую картофелину, и севшим от страха голосом проговорил:

– Мужики, ну чего вам надо-то? Договоримся! Денег, может? Так об чем базар?

Однако призраки не издали ни звука. Широкий меч описал короткую дугу, и голова Толстого покатилась по асфальту.

– И прости нам грехи наши… – шептал шофер «Мерседеса» синими от ужаса губами.


Монгол посмотрел на Степу своими змеиными ледяными глазами, закусил незажженную сигарету и прошипел:

– Придется, однако, с Шубой встретиться, перебазарить эти дела. Если он Толстого упаковал – мало ему не покажется! Что он, однако, о себе думает? Он тут не один в городе, если что – быстро остановим.

– Шуба говорит – он не при делах, – вставил Степа, – просит стрелку забить в эту субботу, место – где скажешь.

– У Левы, однако, встретимся, – мгновенно ответил Монгол, – место хорошее, проверенное, второй выход есть. Ребят, однако, расставь загодя, чтобы без сюрпризов обошлось.

В субботу на дверях ресторана «Золотой барашек» появилась табличка: «Закрытое мероприятие». Этот небольшой ресторанчик знающие люди обычно называли «У Левы», по имени его хозяина, жизнерадостного и пузатого Левы Ашкенази.

Лева и сам неплохо готовил, но в последнее время он передоверил кухню замечательному повару-армянину Хачику Айвазяну, а сам больше бывал в зале, с клиентами.

Лева платил Монголу, но не ссорился ни с кем из конкурентов своего покровителя, и в его ресторане часто проводили «стрелки», зная, что веселый еврей, когда надо, бывает нем как рыба и надежен, как автомат Калашникова.

Степа подъехал в ресторан за два часа до назначенного времени, обошел на всякий случай хорошо знакомое помещение, осмотрел все кладовки и чуланы, специальным прибором проверил отсутствие «жучков», расставил охрану.

Монгол приехал без пяти минут восемь, сверкнул от дверей ледяными недоверчивыми глазами. Лева вышел ему навстречу, без излишней угодливости приветствовал покровителя, предложил выпить для аппетита. Монгол попросил воды с лимоном, сел за столик, взглянул на часы.

Ровно в восемь на трех джипах подъехали Шуба и его охрана. Бойцы остались снаружи, Шуба вошел в зал вдвоем с Джафаром, своей правой рукой и «вторым я».

Худой, мосластый, с уродливым, изрытым мелкими шрамами лицом, Шуба слыл человеком жестоким, опасным и непредсказуемым. Шрамы на лице остались у него от осколков противопехотной мины, которую в девяносто втором году конкуренты подложили в его подъезд. Шуба выжил благодаря чуду и бронежилету, конкурентов переловил поодиночке и убил с такой извращенной жестокостью, что слухи об этой расправе не затихали года два.

Страница 2