Проданы в понедельник - стр. 39
– Сынок? – окликнула она, вернув его из прошлого. – Хочешь персиковый пирог?
– Конечно, – улыбнулся ей Эллис.
Мать уже собралась встать и оставить Эллиса наедине с отцом.
– Ма, подожди. Посиди и отдохни. Я сам могу его достать.
Мать, естественно, запротестовала, но они пошли на компромисс. Пока Эллис перенес грязные тарелки в мойку, мать приготовила кофе и десерт, и они снова уселись за стол.
– Надеюсь, я не переборщила с мускатом, – заволновалась миссис Рид, пока Эллис и отец надкусывали свои куски. – Я попробовала новый рецепт из «Гуд хаускипинг».
– Пирог изумительный, – промычал Эллис набитым ртом.
Отец согласился:
– Очень вкусно, Мима. На самом деле вкусно.
Мать улыбнулась – скорее, из чувства гордости, чем облегчения. А затем продолжила болтовню, призванную заполнять все их неловкие паузы до самого конца трапезы. Эллис осознал: его шанс улетучивается. А ведь когда они только сели за стол, мать спросила, как у него дела в газете.
Общий вопрос – общий ответ. «Все отлично», – пробормотал Эллис, уверенный, что мать еще вернется к этой теме и начнет выведывать подробности. Но пока что этого не произошло; мать стала расспрашивать мужа о новом станке на сталелитейном заводе, который он обслуживал как контролер. Лицо отца даже просветлело, когда он описывал эффективность и безопасность нового агрегата, который пробивал целый год.
Эллис нашел эту тему удачной и для подъема отцовского настроения, и для плавного, естественного перехода к следующей теме. Ведь она как нельзя лучше соотносилась с фотографией, лежавшей в кармане его рубашки. Эллис уже решил вытащить ее сам, когда отец произнес:
– Хочешь, я проверю твой радиатор перед тем, как ты тронешься в обратный путь?
Это была одна из тех фраз, что прозрачно намекали любому гостю: пора и честь знать, не век же гостить.
– Гм, да… Я буду очень признателен.
Одним глотком отец допил свой кофе. Но, словно прочитав мысли Эллиса, вдруг встряла мать:
– На улице еще очень светло. Спешить некуда. – Она стала поглаживать предплечье мужа, явно пытаясь расположить его к дальнейшему разговору. – Расскажи нам, Эллис, над какой статьей ты теперь работаешь?
Он мог бы обнять ее прямо сейчас! Устроить в ее честь парад!
– Мой новый очерк будет опубликован в завтрашней газете.
– Еще один? Уже? Да еще и в воскресном номере! – Лицо матери просияло. А глаза покосились на мужа: – Это же здорово, правда, Джим?
Отец Эллиса ответил еле заметным кивком. Но его брови приподнялись, как будто он тоже был впечатлен.
Приободрившись, Эллис выпрямился на стуле:
– Знаете, я долго выбирал тему для новой статьи, с такой фотографией, которая бы многое значила для местных жителей. И тогда я подумал о шахтах. – В отсутствие сенсационных репортажей жители Филадельфии (как уже заметил Эллис) любили читать о себе. – Я привез этот снимок, показать вам. – Эллис вытащил фотографию и горделиво положил ее на стол. – Вот эти два парня, что здесь запечатлены, они в детстве работали дробильщиками. А сейчас они управляют машинами, которые сортируют уголь за них. Более эффективными и безопасными, как тот новый станок, что купил твой завод, папа. Можете себе представить, сколько детей ныне живет и здравствует благодаря этим механическим машинам? И все это вследствие законов о труде. А в том, что они появились – заслуга журналистов, обративших внимание общественности на проблемы детского труда.