Проданный смех - стр. 24
Негр закатил голубые глаза под потрескавшийся потолок, сдвинул кепку на бритый затылок и вынул трубку изо рта.
– Похоже?
– На кого?
– На кого? – он укоризненно потряс трубкой. – Она спрашивает, на кого! На деда Фрола моего!
– Я не видела ваших родственников, – начала я, но этот чудик не дал мне продолжить:
– Господи, при чем тут мои родственники?
– Но вы же сами сказали!
– Ничего я не говорил, я, наоборот, спрашивал! Похоже ли на Шерлока Холмса или нет?
– Шерлок был белый, – решив не спорить с безумцем, ответила я.
– Вы расистка? – последовал немедленный ответ.
– А вы чокнутый! – не осталась в долгу я. – Я к вам по серьезному делу приехала, мне с вами нужно побеседовать, – я сделала суровое гэбэшное лицо, – а вы какой-то балаган устраиваете! Мне плевать, пусть ваш Шерлок будет хоть инопланетянином, а негр говорит с рязанским акцентом…
– Рязанский? – озадаченно спросил мужик и подвигал губами, произнося О, А, У. – Ы! – закончил он. – Умри, позор своего рода! Нет, не так. Горло пересохло, пойду воды выпью. Позор своего… Умри!
Он зачем-то схватил старый радиоприемник, стоявший на полке. Иконки, которые были прислонены к приемнику, посыпались. Святой Николай мученически возвел глаза, посмотрев на меня. Странный мужик удалился на кухню.
Я устало вздохнула. Нет, с ним я не договорюсь. Я встречала шестнадцатилетних старичков, которые все про всех знают и уже устали жить, но пятидесятилетних сорванцов пока нет. Неудивительно, что дочь его исчезла, я бы от такого папаши сама сбежала. Зато понятно, в кого Заречная такая оригиналка уродилась. Я села на диван, прямо на халат. Булыжник мяса стал постепенно оттаивать, отчего на покрывале начало расплываться мокрое пятно.
– Эй, Шерлок, мясо надо в морозилку положить! – крикнула я, держа тяжеленный кусок в руках над линолеумом. В этой квартире все было вверх дном. Палас свернут и поставлен в угол. Царил дикий беспорядок.
– Мяу! – очень правдоподобно ответил мужик.
О господи, он издевается? Пусть Шерлок будет негром, пусть негр говорит, как Есенин, но мяукать ему в любой интерпретации не положено.
– Не смешно! Я говорю, мясо тает!
– Мяу! – согласился мужик.
Я разъяренно влетела на кухню и остолбенела. Кухня была пуста. Мало того, окно было открыто, а хозяин дома преспокойно вылез через него во двор и теперь курил с каким-то бородачом, держащим в руке метлу. Под мышкой был зажат приемник. Черно-белый кот, завидев меня, завертелся и замяукал пуще прежнего. Я нашла взглядом его миску и увидела, что та полна кошачьего корма.
– Фиг тебе! – строго сказала я. – Мясо для того и создано, чтобы в холодильнике лежать! Или дурные головы охлаждать…