Проданное счастье - стр. 25
Отчеты не вызывают вопросов, поэтому ставлю свою подпись, возвращаю папку Маше. Теперь можно и поговорить о какой-нибудь ерунде.
– Любовь с первого взгляда? – отодвигаюсь, официант ставит передо мной тарелку, Никольская держит паузу. Улыбается, склоняет голову набок.
– Нет. Наверное, с тысячного, когда я поняла, что пора обзаводиться семьей.
– То есть мне надо задуматься о том, кто займет твое место, когда ты уйдешь в декрет?
– Зачем? – ее красивые брови вопросительно изгибаются. Непонимающе смотрю на молодую женщину. – Сейчас есть возможность иметь детей, при этом не страдать девять месяцев.
– То есть?
– Суррогатное материнство, – почему-то ее спокойный тон меня не устраивает. Хмурюсь.
– Ты считаешь это нормальным? Уверен, что вполне сможешь сама выносить и родить ребенка, зачем такие сложности?
– Натан, – усмехается, – не буду вдаваться в подробности, но не все женщины могут забеременеть после тридцати пяти лет. Кому-то везет, и беременность наступает почти сразу, а кому-то приходится посещать врачей, слышать неутешительные диагнозы, долго лечиться и со страхом ждать эти чертовы две полоски, чтобы потом... – прикусывает губу, прикрывает на мгновение глаза, – чтобы потом, когда наступает беременность, через месяц потерять ребенка.
– Прости, – виновато опускаю глаза. Это тема личная, не для посторонних ушей. Маша накрывает ладонью мою руку.
– Я это пережила. Было больно, было непонимание, за что и почему. Сейчас я приблизительно осознаю, что ты пережил, когда потерял сразу всю семью. Моя боль имела огромные масштабы, твоя боль – без границ и рамок.
Боль... Эта боль уже не режет меня живьем, но все еще во мне. Она нудит, ноет, она колет и постоянно напоминает о себе. Не было и дня, чтобы я не почувствовал эту боль. Мне по-прежнему ночью снится один и тот же кошмар. Он сейчас не такой яркий, как в первые месяцы, но все еще заставляет просыпаться в холодном поту и с учащенным сердцебиением. Я все еще по привычке ищу рукой лежащего рядом человека, крепко зажмуриваюсь, понимая, что никого нет и не будет. Я до сих пор остро реагирую, когда слышу детский смех, когда рядом кто-то звонко кричит «папа».
– Жизнь не стоит на месте.
– Уверена, что ты встретишь ту, которая заставит тебя вынырнуть из глубины своей тоски.
– Сомневаюсь.
– Это ты сейчас говоришь. Вот выйдешь из ресторана, а на тебя налетит Она. Сердце екнет, а дыхание собьется. Что ты будешь делать?
– Пройду мимо, – Машины рассуждения заставляют улыбнуться.
– Ну и дураком будешь.
– Я пять лет обожал одну женщину, жизни без которой не представлял. И мне теперь каждый день нужно преодолевать самого себя, чтобы двигаться вперед. Как я могу быть с другой, если я в ней буду искать любимые черты? Это прежде всего неправильно по отношению к той, с которой буду сравнивать. Я хочу быть честным.