Проданная в рабство - стр. 11
Я долго искала нужный адрес. Все, кто попадался на пути, либо отмахивались, говоря, что впервые слышат об улице Липовой, либо шарахались, вытаращив глаза (как я полагаю, принимая меня за мою сестру). Я прошагала за пятнадцать минут всю центральную улицу Ленина и остановилась перед полем – дальше идти было некуда. Городишко был крошечный. Обветшалые постройки грустили без ремонта, дома не превышали пяти этажей. Глаз радовала зелень, в которой утопали улицы и небольшое количество машин. Казалось, здесь жизнь замерла, и я не могла понять, нравится мне это или нет.
Меня кто-то окликнул:
– Эй, ты куда намылилась?!
Я обернулась и увидела перед собой молодого мужчину, который был нетрезв.
– Чего ты так смотришь-то? – пробубнил он, с подозрением рассматривая мою одежду. Я улыбнулась, понимая, что этот человек принял меня за Жози, и предложила пойти домой. В руках у меня была тяжеленная клетчатая сумка, которую мне любезно пожаловала алчная старушка, но потрепанный небритый «джентльмен» не удосужился взять ее из моих затекших пальцев. Я плелась за слегка пошатывающимся человеком в поношенной запыленной одежде и пыталась представить жизнь сестры: несколько детей, работа копеечная, пустой холодильник и пьяница-муж – узнаваемая картинка среднестатистической семьи в российской глубинке. Мужчина казался помладше, но неравными браками сегодня никого не удивишь. Мы прошмыгнули через дыру в заборе, затем пересекли заросли – что-то наподобие парка, но сильно запущенного и загаженного человеческими испражнениями, окурками, битым стеклом. Спустя несколько минут мы оказались на окраине города – перед двухэтажным домом, напоминающим барак моего детства. Он стоял на отшибе, словно был изгнан или наказан, стены его были сильно обрушены, как после бомбежки, кое-где отвалилось глиняное покрытие, и видна была дранка, один угол здания сильно «провисал».
В подъезде пахло мочой и сыростью. Отсутствие двери не спасало, тошнотворный запах въелся в сыплющиеся стены и подгнившие доски пола. Было ощущение, что дом устал не только снаружи, но и изнутри.
Мы поднялись по деревянной лестнице на второй этаж. Мой проводник дернул дверь и, увидев на пороге Жозефину, громко вскрикнул, выронив старый шуршащий пакет из рук. Его внимание тут же переключилось на звон стекла – содержимое разбилось. Когда он наклонился, мы с сестрой уставились друг на друга.
– Марга? – неуверенно выдавила она, выпучив глаза.
Я отрицательно покачала головой. По щекам покатились обжигающие слезы. Мы стояли еще с минуту под тихое ворчание мужчины, причитающего над разбитой бутылкой, теперь к запаху мочи и сырости примешался еще аромат некачественного спиртного.