Проданная - стр. 33
Я хотела отвернуться, но он не позволил. Навис надо мной, крепко удерживая за талию. Пальцы сжимали подбородок. Я сглотнула, чувствуя, как в горле стремительно пересохло от разливающегося жара:
— Нет, мой господин.
Его губы оказались удивительно мягкими, хранившими легкий отзвук табака. От этого касания внутри все задрожало, между ног накатывало мучительной волной, сердце бешено стучало. К аромату бондисана примешивался его собственный запах, едва уловимый, терпко-острый. Он будто проникал в мозг, довершая то, что начали его касания. В крови, в каждом нерве, в каждой клеточке разливалось осознание его безоговорочного превосходства. Его неоспоримого права.
Такому господину не нужна плеть.
Я разжала зубы, и его язык скользнул в мой рот, неторопливо исследуя. Я робко отвечала, совсем не понимая, правильно ли делаю. Так подсказывало тело, инстинкты. Я не ощущала себя. Будто падала с высоты, не находя опоры. Его движения становились резче, грубее, дыхание участилось. Он положил руку мне на затылок и крепко удерживал, едва не лишая воздуха. Я осмелела, коснулась ладонью гладкой груди и неспешно водила, чувствуя рельеф.
Мателлин отстранился. Какое-то время смотрел на меня, все еще удерживая за затылок. Внутри все рухнуло, похолодело — вероятно, я что-то сделала не так. Разозлила его. Не имела права касаться без позволения.
Он разжал руки, окунулся в воду и положил голову на бортик бассейна:
— Уходи к себе. На баре ты не нужна. Больше не хочу смотреть на тебя. Скажи рабыням, чтобы возвращались.
Я замерла, чувствуя, как задрожали губы:
— Я что-то сделала не так, мой господин?
Он едва заметно усмехнулся, прочесал пальцами мокрые волосы:
— Ты ни в чем не виновата. Не хочу портить удовольствие сиюминутным порывом. Утром я улетаю на Атол. Но очень скоро вернусь. И мы продолжим.
8. Глава 8
Если бы Вана могла — зарезала бы меня ночью. Или отравила бондисаном. Она копошилась в своем углу на другом краю тотуса и беспрестанно бросала в мою сторону ненавидящие взгляды. Но ее грел тот факт, что господин меня выставил. Теперь многие поглядывали на меня с нескрываемой усмешкой.
Наконец, верийка не выдержала. Медленно подошла к моей кровати, отчаянно виляя задницей. С задницей ей повезло. С кожей — нет. Создавалось впечатление, что когда ее красили в красный из распылителя, она была сплошь в прилипших обрывках бумаги. Красное и серо-белое. Пара сотен геллеров — вот ее цена.
— Что ты сделала?
Я подняла голову:
— Ты о чем?
Она рассмеялась. Показно, задирая голову и демонстрируя полный рот отличных зубов: