Проданная - стр. 3
— Вставай! — скомандовал он.
Я втянула голову в плечи и встала на подкашивающихся ногах, цепляясь пальцами за неровную кладку.
— Кто вы? — спросила я. Переборов страх, я посмотрела ему в лицо. Он не скрывал его, и это определённо был плохой признак, хотя я и не знала этого мужчину. — Отпустите меня! Это какая-то ошибка. Мой отец... Он очень влиятельный человек...
— Был! — издевательски хохотнул мужчина. — Был влиятельный, а теперь просто овощ, который зря коптит небо. Он уже ничего не сможет сделать и вот-вот отбросит копыта.
— Отпустите... Мои родственники... За меня заплатят... — пробормотала я, прилипнув к стене. — У нас есть деньги...
— За тебя уже заплатили, Иналова Милана Аслановна, — усмехнулся он и провёл костяшками пальцев по моей щеке. Меня передёрнуло от омерзения. Этот человек знал моё имя. — И много. На тебя поступил заказ. Тебя продадут на аукционе за очень большие деньги. Он состоится уже скоро. И отправишься ты в какой-нибудь бордель на Ближнем Востоке, а, может, тебе повезёт, и тебя купит какой-нибудь толстосум для личного пользования. — Он сделал шаг назад, поднял с пола какой-то пакет и протянул его мне. — Возьми, я принёс тебе поесть.
— Нет, — замотала я головой, даже не думая принимать от него что-либо. — Нет! Выпустите меня!
Дверь была открыта, и это подстегнуло меня к решительным действиям. Я рванула к выходу, но была перехвачена бандитом. Он швырнул меня на бетонный пол, и я вскрикнула, больно ударившись головой и спиной.
— Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому, — осклабился он и вышел, прихватив пакет.
Свет погас, и камера погрузилась в темноту. Замок защёлкнулся, меня оставили здесь одну. Я раз за разом бросалась на дверь, кричала, требовала открыть, но безрезультатно. Обессилев, я сползла по железному полотну и тихонько завыла, размазывая грязными ладонями слезы по лицу. На мне было лишь лёгкое летнее платье. Холод сковал всё тело, меня било мелкой дрожью. Я растирала кожу руками и прислушивалась, не идёт ли кто. В желудке заурчало, и я прокляла себя за собственную горячность, за то, что не взяла даже воды.
Не знаю, сколько прошло времени, когда ко мне пришли снова. Когда в камере зажёгся свет, я лежала без сил на рваном, дурно пахнущем матрасе, кутаясь в грязное, засаленное одеяло, и тряслась от холода. Живот скрутило от голода, а от жажды язык распух и прилип к нёбу.
— Гляди какая, больше не орёт и не убегает, — насмешливо произнёс тот, кто приходил ко мне в первый раз. — Присмирела. Голод и жажда кого хочешь усмирят.
— Красивая, — заметил второй, — хоть и чёрненькая. Я больше люблю блондинок. Давай развлечёмся с ней, обучим всему. Она нам потом только спасибо скажет, когда в бордель попадёт.