Продана ему - стр. 33

Рядом садится Ильяс. Даже что-то говорит. Я на автомате киваю, а перед глазами все плывет.

- Аврора?

- Давайте поздравим наших молодых! - громко произносит ведущий мероприятия. - По традиции - горько!

С огромным трудом мне удается удержаться и не провалиться в темноту.

Лицо Ильяса оказывается слишком близко.

- Не… надо… - едва и успеваю прошептать, прежде чем он целует.

Снова так же подавляюще и жестко, как дома. Будто вновь указывает мне мое место и что он здесь главный. Учитывая все, что я уже о нем узнала, это очень в его духе.

Хватаюсь за лацканы его пиджака, чтобы удержаться на ногах.

В голове вспыхивает воспоминание - пару лет назад отец все-таки отвез меня с братом за город на полигон. И хотя я умоляла его отпустить и не заставлять меня стрелять, тогда он очень серьезно посмотрел на меня и сказал:

- Ты Черкасова, Рора. Помни об этом. Даже если остается лишь один выход, прими его достойно. Никто не поставит нас на колени. Лучше умереть несломленным, чем опуститься на дно.

Этот яркий образ разрезает сознание, становится якорем, который помогает удержаться в реальности, а не сдаться. И я, поняв, что сопротивляться не выходит, кусаю Ильяса за губу. От неожиданности тот отступает, а я, наконец, могу вдохнуть.

Правда, это слишком короткая передышка, ведь взгляд мужа не сулит ничего хорошего… Тем более что вечер в самом разгаре. И что меня ждет дальше?

15. - 15 Аврора -

Ильяс проводит пальцем по губе, мрачнеет, но ничего не произносит. На фоне ведущий что-то рассказывает о том, что ждет гостей в ближайшие несколько минут, а мы так и смотрим друг на друга.

Спустя несколько невероятно длинных мгновений Камаев все же отворачивается, по-прежнему ничего не сказав, но в его глазах я видела обещание скорой расправы.

Сердце колотится так, что мне кажется попросту не выдержит такого ритма. Меня потряхивает от того, что я сделала. А в голове так и крутится тот день и те самые слова папы.

Теперь мне кажется, что флакон, который дала мне Лиля - мое единственное спасение. Но как им воспользоваться? Наш стол расположен так, что его видно всем гостям. И вряд ли останется незамеченным, если я буду что-то доливать в бокал мужа.

На смену глухому отчаянию приходит злость. На всех.

На отца, что поехал в тот день, и погиб. На Костю, что поехал с ним. На маму, что оставила нас одних еще раньше. На дядю, что устроил этот брак, продав меня словно какую-то ненужную вещь. На Камаева, который решил устроить какую-то игру и согласился на этот брак, планируя отомстить всем членам моей семьи.

Из меня тот еще вояка. Я в этом смысле совершенный профан, но и сдаться не готова. Меня лихорадит от мысли, что Ильяс прикоснется ко мне, заставит раздвинуть перед ним ноги. Что он надругается и возьмет свое силой, если откажусь. Ведь именно это он и продемонстрировал, дважды поцеловав меня без разрешения.