Пробуждённая луной - стр. 18
– Я так человечна, – растерянно говорю я. – Эти чувства… они не дают мне ясно мыслить.
– Человечна, – повторяет он, качая головой. – А ведьмы ничего не чувствуют?
– Феи, – поправляю я его. – Мы прекрасно умеем чувствовать, вот только слишком рано узнаем, что чувства мешают магии.
– Чем меньше ведьма чувствует…
– …тем сильнее ее магия, – заканчиваю я фразу, которую фея-мать прежде проповедовала как мантру.
Она ходит взад-вперед перед детьми, которые выстроились в ряд. Фея-мать беспрестанно говорит о силе и ненависти. Она останавливается перед самой младшей и почти нежно приподнимает ее подбородок.
– Любовь – худшее из чувств. Она делает вас слабыми, уязвимыми, не дает вам ясно мыслить. А кто такая слабая, уязвимая фея?
– Мертвая фея, – едва слышно отвечает крошка. Она не может смотреть в глаза феи-матери, никто не может. Кроме одной.
– Верно, – фея-мать отворачивается, идет дальше и останавливается перед вызывающим взглядом. – Думаешь, для тебя в этом мире есть любовь?
Девочка молчит. Сердца других начинают трепетать от страха. Они боятся наказания.
Фея-мать поднимает брови.
– Люди… – начинает девочка.
– Люди – бессердечные твари! – перебивает фея-мать. – Они не знают пощады, и поэтому мы не щадим никого. Мы не делаем различий между невиновными и виноватыми, потому что, кто бы сегодня ни был одним, завтра станет другим. – Фея-мать направляет взгляд в окно башни, из которого видна вся Пандора. Сегодня она, кажется, решает простить непослушание сопротивляющихся. – Мир снаружи – не что иное, как игровое поле, а мы – персонажи. Правила просты: их нет. – Она снова поворачивается к детям: – Сила и ненависть. Мы не щадим никого.
– Ледяная ведьма…
– Раньше ее звали иначе, – шепчу я.
– Она самая могущественная из всех еще живых ведьм, – размышляет он, глядя на меня. – Должно быть, ты была настоящим монстром, если была настолько могущественна, что даже она боится тебя.
Он ненавидит меня? Тогда почему держит меня за руку? Мои пальцы крепче цепляются за него.
Не отпускай меня!
– Все, чем я была когда-то, потеряно. Магия будто забыла меня. Она больше не подчиняется моему зову… – Это был блеск? В его глазах? – Из-за этого я чувствую странные вещи.
– Любовь? – насмешливо говорит он.
– Ты мне нравишься, – честно отвечаю я. Он безрадостно смеется. Блеск исчезает так же быстро, как и появился, и я не знаю, не показалось ли мне это.
– Ты ничего не знаешь о любви.
– Это единственное… единственное, чего я так и не узнала. Ни одна из нас. Независимо от того, сколько власти дает магия, в одном она нам отказывает. В возможности любить и быть любимыми. – Прежде чем он успевает что-то ответить, я поспешно продолжаю: – Все, что я знаю о любви, это слабые воспоминания четырехлетней девочки, которая смотрит, как умирает ее мать.