Пробуждение в Париже. Родиться заново или сойти с ума? - стр. 9

Я достаточно долго прожила в Париже, чтобы понять – жизнерадостный, услужливый, очаровательный Жюльен появился в нашей жизни не просто так. Здесь явно постарались ангелы. Не будь их, перед нами бы возник мрачный молчун. Толку бы от него было как от козла молока. От нашего же Жюльена исходила мощная успокаивающая энергетика.

– Жюльен, вы ангел! Спасибо за отзывчивость и доброту.

– Без проблем, – пропел он. – Это моя обяз-з-анность!

Мы с Сабриной переглянулись, про себя поблагодарили Бога и ударили ладонью о ладонь. Мы отправлялись в великое, но непредсказуемое путешествие, и подоспевшая подмога была большим подспорьем.

Пока мы ехали по городу, Жюльен мило болтал. Он рассказал, что сам из Израиля, но большую часть жизни провел в Париже, любит этот город и считает его своим, хотя именно сейчас здесь нелегко из-за последних терактов.

Ближе к дому он заметил, что район мы выбрали, «забавненький».

– На одной стороне улицы – крутая, модная и юная богема, – пояснил он. – а буквально через дорогу – наркопритоны.

Мы с Сабриной вытаращили глаза от изумления. Но он невозмутимо продолжал:

– Интересно, на какой стороне улицы придется жить вам.

И усмехнулся.

– XVIII округ – это причудливая смесь выходцев из африканских и арабских стран, – продолжал он. – Нищета, наркотики, преступность. Но, как я уже сказал, этот округ может быть прелестен и очарователен – надо лишь оказаться на правильной стороне улицы. Да и базилика Сакре-Кёр – жемчужина в венце Парижа.

Нас с Сабриной охватила тревога.

– А что если наша сторона улицы окажется «не той», – вслух размышляла я.

Жюльен рассмеялся:

– Значит, вы не побоялись перейти ее.

Тут уж рассмеялись все трое. Подъезжая к дому, мы увидели поток людей, плывущий по тротуарам – все в одном направлении.

Только я открыла рот спросить, что это значит, как Жюльен опередил меня. Оказывается, сегодня манифестация, иначе говоря, демонстрация на площади Республики в честь национального единства и снятия угрозы последних терактов. Он сказал, что на демонстрацию выйдет весь Париж, миллионы горожан, должны выступать и главы зарубежных стран. Он тоже пойдет на демонстрацию, вот только высадит нас у подъезда. Участие в демонстрации – его гражданский долг.

Возле подъезда я поняла, что имел ввиду Жюльен, когда назвал этот район подозрительным. Типы всех возрастов с цигарками в зубах кучковались вокруг, подпирали стены домов, злобно переругиваясь по-арабски. Определенно, это была совершенно не та красивая картинка, которая возникает в мечтах о Париже. Везде передвижные лотки и забегаловки национальных кухонь, воздух пропитан запахом горелого масла. Улицы загажены, стены домов обезображены беспорядочными, уродливыми, красными и черными пятнами граффити – настоящим оскорблением чувства прекрасного и могильным камнем жизни в «прекрасном Париже».