Пробуждение. Книга 1 - стр. 2
Он смог уловить и поднять мою душу уже с самого дна.
А было так.
Один мой товарищ, такой же хищник, как и я сам, «был безвинно закрыт» в тюрьме города Владимира.
Скрал, известное дело, концы схоронил в воду. Да пузыри пошли, по ним и нашли. К тому времени денег у него не стало – легко пришли, легко ушли. Дали шесть лет, а откупиться нечем.
Не будет преувеличением сказать: тюрьма – это ад, воплощённый на земле. Я, сострадая сидельцу, искал пути вызволения его или хотя бы облегчения ему тюремной жизни. Встретился мне на этом поприще Лёва, которого я полюбил всей душой, как старшего брата.
После нашего непродолжительного знакомства Лёва, человек авторитетный во Владимире и известный в своём роде, сказал мне: «Мирославушка, ты вот часто поминаешь Христа-Бога (он имел в виду мои к месту и не к месту цитаты из Евангелия), а ты крещёный? В храм Божий ходишь?».
Я ответил в гнилом интеллигентском духе, мол, главное, чтобы Бог в душе был. «А ритуалы церковные – поповские выдумки, чтобы народ дурачить. И потом, посмотри на меня, что я, красавец, имею общего со старухами и полоумными бомжами, которые только одни и ходят в церковь; с малограмотными, вечно пьяными батьками, которые почему-то считают, что я должен им целовать руку, кланяться, да ещё давать денег?».
Лёва посмотрел на меня грустными, как у больного зверя, глазами и сказал: «Значит, ты вне круга. Вне ограды». Затем, спустя малое время, встрепенулся, словно зажёгся огнём изнутри: «Тебя нужно окрестить! И батюшка подходящий есть!»
Сказать по правде, я и сам часто подумывал о том, чтобы покреститься. Русская душа – христианка, – неясно томясь, тянулась к храму. Но я, выросший безбожником, не понимал, как это сделать: стеснялся своей церковной безграмотности, не знал, как войти в храм, что и кому сказать, где встать, чтобы не оскорбить величие Божие. Робел показаться посмешищем в глазах прихожан и клира – «дожил до таких лет, а простых вещей не знает»; боялся их издевательских реплик и уничижительных замечаний на свой счёт и т. д.
Ну а уж если быть честным до конца, основной причиной, не пускавшей меня внутрь «ограды», было понимание своей греховности: тщеславия, распущенности, сластолюбия. И боязнь наказания – уж если покрестился, принял Духа Святаго, то от греха надо отстать. А если нет? – за всё придётся платить. А как бросить грех? Грех-то, он сладок, а человек на него падок!
Лукавое положение, в котором я находился, было очень удобным: да, я, возможно, грешу, но я не заключал ни с кем договора, поэтому никаких правил по жизни у меня как бы и нет. А раз так, то моих грехов не существует вовсе, ведь я никому и ничем не обязан. Есть только мои желания, удовлетворять которые и есть высший смысл и назначение моей жизни.