Пробуждающий - стр. 13

Его дед по отцовской линии, достопочтенный Гулаб Сингх, вышел на пенсию в чине полковника армии штата Джодхпур, и полное звание звучало как «Главнокомандующий конно-кавалерийской части».

Обе ветви семьи принадлежали к касте браминов[24], однако их варна[25] была варной воинов-кшатриев[26], и женщины клана могли соперничать твердостью духа с мужчинами. Они были потомками Ашваттхамы[27], легендарного героя-воина, который был не вымышленным персонажем из Махабхараты[28], а реальным человеком. Женившийся семнадцать раз, он оставил многочисленных потомков, и их семья вела родословную от одной из ветвей. Эти брамины не были жрецами, поскольку принадлежали к готре[29] воинов. Может поэтому их семья не была особо религиозной. Как правило, они отмечали только Джанмаштами[30] и Дивали[31], но никогда не звали пандитов[32]. Вместо этого отец и другие родственники сами мастерили алтарь, украшая его цветами и подношениями, – это было единственное, что могло сойти за религиозное поклонение. Перед традиционной ночью Шивы все постились, но без традиционных молитв.

В целом, в семье царила атмосфера тихой веры, без всяких ритуалов; преданность-бхакти[33], монотонное повторение мантр[34] или пение киртанов[35] не приживались в их большом доме. Тем не менее, отец и дяди прекрасно знали индийские писания, свободно говорили и писали на санскрите. Но чтению мантр и проведению пудж предпочитали обсуждение Махабхараты и Рамаяны[36], расшифровку скрытых смыслов и сложных сюжетных поворотов.

Заглянуть в будущее не удается никому. Поэтому, если бы кто-то осмелился предсказать, что младший ребенок клана Шарма будет ежедневно проводить один из самых важных в индуизме ритуалов, подобное «пророчество» было бы встречено с недоверием и, возможно, даже с насмешкой.

Ему было всего пять лет, когда его дед, отставной полковник Гулаб Сингх, оставил тело в возрасте 97 лет. Когда стало ясно, что дед долго не протянет, полчища тетей, дядюшек и дальних родственников, почти двести человек, наводнили их дом.

Комната деда, где он жил последние 30 лет, находилась на первом этаже. Там он и лежал, слабый, но сосредоточенный, готовясь отправиться в последнее путешествие, куда более захватывающее, чем все предыдущие приключения.

У постели деда несли круглосуточную вахту. В течение пятнадцати дней с раннего утра до поздней ночи его отец читал вслух Гиту, а дядья нараспев скандировали любимые мантры деда. На шестнадцатый день дед попросил положить его на пол. По традиции, незадолго до смерти человек должен лежать на земле, чтобы почувствовать ее последнее объятие. Пол был немедленно вымазан коровьим навозом и устелен листьями тулси. Деда положили на импровизированное ложе; он повторял: «Рам, Рам…»