Пробуждающая тьму. Нареченная - стр. 34
Я прекрасно понимала бабу Нату. Ей, выросшей в деревне, было страшно подумать даже о столице, не говоря уже о встречах с аристократами. Внимание привлекать я на самом деле не собиралась, но решила, что буду действовать по обстоятельствам. Никакого страха и пресмыкательства перед теми, кто выше по положению – только достоинство и вежливость, вот что мне по душе.
– Что это у тебя?
Я старалась прятать узор на пальце, оставшийся после ритуала. Какое-то время даже заматывала обрезком ткани, но сегодня, похоже, где-то его потеряла. Я нервно осмотрелась. Отметила, что Орли в другой части комнаты, занята своими вещами и на нас внимания не обращает.
Понизив голос до шепота, ответила:
– Я думаю, это как-то связано с потерей памяти…
Ну, не с потерей, если быть откровенной, так с моим появлением в этом мире. Увы, я слишком опасаюсь рассказывать правду, даже бабе Нате.
Женщина взяла меня за руку, рассматривая тонкую черную линию, оплетающую средний палец почти у самого основания. От простой линии отходили две крохотные завитушки, но в целом не сказать, что оставленная магией татуировка бросается в глаза.
– Спрячь ее. Я не знаю, что это такое, но лучше никому не показывать, – испугалась баба Ната. Я отчетливо прочитала в ее глазах страх и почувствовала, как дрогнула ее рука, сжимающая мои пальцы. – Я сейчас!
Баба Ната сбегала к ящичку рабочего стола, за которым шила и вязала. Вернулась с колечком, чуть более широким, чем татуировка. Я надела его на палец и убедилась, что черный узор полностью скрыт под ободком тусклого металла.
– Спасибо, баба Ната. Никому не покажу.
– Вот и славно. Обычные люди не любят странности. А маги… нет, магам тем более лучше не знать, – она тревожно качнула головой и занялась своими делами. Я продолжила сборы.
Вскоре мы с Орли вынесли немногочисленные вещи на улицу и сели в повозку. Сосед, дядя Корх, ехал в город, чтобы продать овощи, и согласился нас подвезти.
Дорога заняла почти две недели и далась нам обеим крайне тяжело. Орли еще кое-как справлялась. По ее же словам, пару раз выезжала, помогала дяде Корху. А я готова была на стену лезть. Или на дерево, за неимением стен.
Деревня располагалась в такой глуши, что за всю дорогу до столицы мы так и не посетили ни одно поселение. Целыми днями тряслись в повозке, набитой овощами. Эти самые овощи, казалось, мстят нам за что-то и до синяков избивают. Короткие привалы не помогали. К вечеру я плохо чувствовала тело, оно почти не слушалось и походило на один сплошной синяк. Дервенело так, что в какой-то момент мне начало казаться, что врасту в землю и раскину листья, как все эти деревья, нас окружающие.