Пробный шар - стр. 33

Тростниковая дудочка,

Просто свирель.

Кто лучше сыграет —

Бог или зверь?

Тело безумного

Скормят псам,

Кожу натянут

На барабан.

Плачь, моя дудочка,

Плачь.

Ты столь прекрасен,

Лукавый палач.

Солнцеликий,

Свали в туман.

За глупого Марсия

Этот стакан.

Водка, прокуренный

Мрак кабака,

Тихую жалобу

Тянет труба.

Трубач испитый

Все же хорош.

Сюжет избитый

Не тянет на грош.

К высшим взывают —

Не вызывают.

Феб не сумеет простить

Свое пораженье.

За униженье,

Марсий, тебе платить

Кожей, содранной до души.

Играй, моя дудочка, не спеши.

Моя женщина –

Моя гитара.

Под себя настроил.

Поешь и плачешь

Под моей рукою.

Дрожь струны.

Чаек летучие сны,

Ветер,

Жасминовый трепет…

Время истекло,

Вытекло.

В темное небо впиталось.

Ты осталась…

Песня…

Руки – гибкие рифмы,

Бедра – рефрен.

Ночью

Поешь во мне.

Данайцы к лодкам уходят под утро,

Женам «Не бойся!» на ушко шепнув.

В лодки – дары, в уключины —весла.

«Мы ненадолго, вернемся не поздно,

Любимая, ты не успеешь заснуть».

Пела вода перламутром.

Парки молчали мудро.

Солнце зевало в кулак.

Каждый ли путь измерен?

Кто постучится в двери?

Друг или враг?

Данайцы уходят в небо,

Сжигаемое зарею.

Любимые спят от века,

Отмеренного судьбою.

В обугленном небе пляшут

Ломкие крылья дронов.

Железные кони пашут

Землю под зубы драконов.

Утро росой кровавой

Поле омоет нежно.

Бойтесь друзей коварных,

Дары сующих небрежно.

Из открытой форточки слышался щебет ласточек – привет теплому дню и ранней весне. Солнце светило в окно, играло бликами на клинках. Две сувенирные сабли, легкие, будто детские, рассекали воздух в опасной близости от люстры; грозя оставить отметины, проносились над паркетом. Звону много – мастерства ничуть. Не тренировка – игра. Самодельные шлемы, нагрудники из жести. Косички и челка против бороды и усов. Воображение разлилось половодьем на всю четырехкомнатную квартиру. Когда на отца с дочкой находит охота «позвенеть», бабушка с мамой не смеют мешать, только условие ставят: одна царапина – сабли отправятся на помойку.

Усы и косички не спорили: звенеть, так звенеть; а после, взять книгу и вслух: о рыцарях, замках, красавицах. Читать Ксюха умела – школьница, шестой класс. Но слушать отца ей нравилось больше. Особенно если вовремя намекнуть: я, мол, не все поняла.

– Зря, Ксюха, фыркаешь, – они сидели друг напротив друга. Дочка с ногами забралась в кресло. Отец, по обыкновению, предпочел диван. На столе, раскрытая, лежала книга. Беседа об арбалетах длилась без малого час: