Проблематика войны в гуманитарных науках - стр. 19

. Добившись определенных военных успехов и господствуя на значительной части территории Испании, как политический деятель Карлос VII сумел создать то, что до сих пор не удавалось ни одному из его предшественников, – «подлинно, – по словам Клементе, – независимое государство»[70]. Для этого Карлос VII был вынужден восстанавливать средневековые свободы (фуэросы) подвластных ему испанских провинций (Каталонии, Валенсии и Страны Басков)[71], которые, однако, сразу же демонстрировали все ограничения нового карлистского проекта, поскольку были обращены в прошлое. Было очевидно, что в столице Карлоса VII, как в свое время и Карлоса V, за исключением небольших групп специфических политических интересов, никто не ждет. Более того, приняв экономическую поддержку со стороны крупной буржуазии, желавшей вернуть на испанский престол королеву Изабель II[72], Карлос VII оказывался в роли объекта, а не субъекта политического процесса. Все это содействовало развитию и укреплению в лагере карлистов пессимистических настроений, заставивших в конечном итоге и Карлоса VII выйти из войны и со словами «Я вернусь» покинуть пределы Испании.

Несмотря на то, что в конце 1860-х гг. часть карлистов по-прежнему исповедовали идеи, взгляды и ценности потенциально праворадикального консерватизма, а Карлос VII демонстрировал «религиозную экзальтацию» и говорил об «испанизме» как общеиспанском национализме и «легитимной и подлинной монархии», за которой скрывалась так называемая «традиционная испанская монархия» и «анти-парламентаризм» как частное проявление протоавторитаризма, а также «децентрализация»[73], производная от «средневекового – форалистского – федерализма»…, «некоторые карлисты, – пишет Санс Пуиг, – воспользовались законной рамкой, которую предоставляла Революция, чтобы войти в политическую игру»[74], т. е. перейти от военных действий к парламентской деятельности, от радикального карлизма – к умеренному, что фактически было еще одним шагом в утверждении политической линии «предателя» генерала Марото в качестве карлистского «мейнстрима». Отсюда и поражение карлизма в третьей «карлистской войне», после которой это движение перестает существовать как совершенно самостоятельное уже навсегда.

В итоге сокрушительное поражение карлистского движения во всех трех войнах предопределило и генеральную логику его политико-идеологической эволюции справа налево: от правой – радикальной – тенденции (во времена Карлоса V) к левой как умеренной (во времена Карлоса VII), раскрывшейся в полную силу уже после окончания третьей «карлистской войны». При этом все три претендента на испанский престол – вопреки явно ройалистским настроениям в среде рядовых членов движения – оказывали на этот процесс весьма опосредованное влияние. Заявляя различные политические лозунги по ситуации, они не только постоянно уклонялись от личного участия в военных действиях, но и вели различного рода сепаратные переговоры о династических компромиссах как с правящей ветвью испанских Бурбонов во главе с королевой Изабель II, так и с иностранными правительствами как посредниками. Отсюда определяющим фактором в политико-идеологической эволюции карлисткого движения становятся не его лидеры ― представители так называемой «легитимистской династии», а, так скажем, «среднее звено» участников движения – первоначально это были радикально настроенные генералы, а затем уже и более умеренные политические деятели-традиционалисты, за которыми шли или стояли либо жители каких-то испанских провинций, либо некие политические группы интересов. Именно они и сформировали тот самый «мейнстрим», который в конечном итоге и превратил карлизм в ХХ в. уже в сугубо маргинальное социально-политические движение. Общая же логика политико-идеологической эволюции карлистского «мейнстрима» представлена в таблице ниже.