Проблема полковника Багирова - стр. 37
— Немного.
— Пристрели своего мужа, если он окажется предателем, — ухмыльнувшись. До Авроры доходит, что они с Тариком выдали себя с головой. Легенда, что они муж и жена, только что превратилась в тлен.
— Что ты можешь мне предложить за спасение ваших жизней? — не стал ходить вокруг да около, сразу в лоб спрашивает Иссам.
— Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, ты можешь быть уверен, что получишь ее, — предлагаю дружбу. — Но если этого мало, назови свою цену.
— Мне надо подумать, — произносит он. Мужик эмоциональный, но, уловив мое холодное спокойствие, подстраивается под мой тон.
— У нас в багажнике тяжело раненый. Ему нужен врач – и как можно скорее, договориться мы всегда успеем, — его удивляет мой напор, сузив глаза, принимается более внимательно меня рассматривать.
Вряд ли ты настолько проницателен, чтобы считать меня…
— Раненого занесите в дом, — кивает в сторону низкого строения. — Мой человек его осмотрит.
— У нас двое раненых, дядя. Второй человек ранен в ногу, его тоже нужно прооперировать, — вмешивается в наш разговор Тарик, специально ради меня продолжает говорить на английском.
— Его тоже в дом… — задерживает дыхание, хмурится, когда замечает, что из-под платка Тарика по лицу катится красная капля пота. Он кричит что-то на арабском, я догадываюсь, что Иссам пытается выяснить, откуда у племянника ранение в голову…
22. Глава 21
Аврора
Сложно наблюдать за эмоциональным разговором мужчин, особенно когда не понимаешь или не слышишь, о чем идет речь. Вновь повышенный тон, эмоции. Лишь полковник стоит со спокойным лицом, будто ничего необычного не происходит. Сложно ориентироваться по нечитаемому выражению его лица. Непонятно, стоит нервничать и переживать или не стоит.
Из багажника доносится слабый стон брата. Я представляю, как ему там жарко. С ранением находиться в таких условиях – вызов смерти. Его рана, наверное, гноится, а я ничего не могу сделать.
— Юра, тебе скоро помогут, потерпи, родной, — смаргивая горькие слезы. — Все будет хорошо. Все будет хорошо… Нужно только немного подождать, — приговаривала я, притиснув лицо к прорехе в сиденье. Жара даже в салоне была невыносимой, представляю, что сейчас происходит с ним в багажнике, а у него еще температура.
Невыносимо ощущать беспомощность. В чужой стране, где идет война, где ты не знаешь, кто враг, а кто друг, ты боишься просить и молить о помощи. Дома я могла бы требовать, кричать, чтобы Юре оказали помощь, а тут мне остается только наблюдать, глотая горькие слезы.
Пытаясь разглядеть хоть что-то через сломанное сиденье, я пропустила момент, когда крики стихли. Вздрогнула от того, что открылся багажник. Мужчина, заглянув внутрь, принялся кричать в приказном тоне. Тут же появились люди с носилками. Тихонько выбравшись из машины, я наблюдала, как достают моего брата, перекладывают на носилки и куда-то уносят, тихо переговариваясь.