ПРО_ЗАмерший мир - стр. 9

Моя сестра становится деревом. К ней ходят, чтобы посмотреть, погладить, пощупать. К ней ходят, чтобы вылечить бесплодие. Ею любуется бог, потому что ему любопытно. Только маме не нравится то, что сестра становится деревом. Мама говорит, что у сестры рак. Мама говорит, что сестру нужно лечить.

Теперь каждую ночь мама шепчет про обычных людей. В общине их называют молочными, но мама теперь говорит по-другому. Мама меняет язык и смысл. Она родилась с обычными людьми, сбежала с древесным богом. Мы родились в общине, среди людей-деревьев. Под одеялом все влажно от слез, пота, слюны. Слова от этого еще гаже. Мама жалуется на жизнь, говорит нам, о чем не думала. Не думала, что будут болезни. Не думала, что будет страшно. Не думала, что будет стыдно. Не думала, что будет одиноко. Не думала, что наступит разочарование.

Чем больше веры, тем сильнее разочарование, так теперь говорит мама. Ночь длинная, гимны заглушают шепот. У обычных людей есть города, деревни, поселки, села. В их домах душевые кабины, зубные щетки, ватные палочки, шоколад, кофе. Это лучше, мыть их посуду. Это лучше, мести их дороги. Это лучше, выносить их дерьмо. Когда наступит наш конец света, обычные люди о нем не узнают, потому что ничего не изменится.

Сегодня праздник березовой рощи. Мы поливаем кровью березы, танцуем на прямых ногах. Луна наблюдает за нами из неба. Бог садится на деревянный трон. В его руках шелестящие ветви. Он двигает ими вверх и вниз. Кажется, что он поднимается в небо, как большая древесная птица.

Мы – часть большой души-планеты. Мы – отсеченные ветви мирового древа. Мы здесь, чтобы прожить жизнь праведно, а после прорасти корнями в землю. Неужели мы так сильно боимся смерти, что готовы предать нашу веру, мама?

Я пою песни общины, звоню в колокольчик. Раскрываю рот так сильно, что болят губы. Люди – это деревья. Люди – это деревья. Люди – это деревья. Когда мы среди берез, обычные люди нас даже не видят, не слышат. Мы для них – зеленые призраки, трепыхание ветра, звуковые волны. Мы укрыты в храме природы, спрятаны, как древние идолы. Мои руки твердеют от крови. Босые ноги влажно целует земля.

Сестре снятся вещие сны. Ей снится, как великое древо скидывает свои семена. Ей снится, что у обычных людей волчьи лица, коровьи хвосты, кабаньи копыта. Ей снится ласковый шелест берез. Затопленные молоком церкви. Треск желудя, разрываемого ростком. Медленные разговоры камней. Ускоренное журчание ручья. Когда она рассказывает про свои сны – я затыкаю уши, надеваю маску из дубовой коры. Глаза на маске нарисованы, и мне достаточно.