Про психов. Терапевтический роман - стр. 25
Генеральше он не сдавался, отшучивался, упрямо гнул свое. В итоге ему удалось заслужить ее уважение. И даже любовь. Было трогательно, когда она после диагностики сумасшедшей бомжихи подошла к нему тихо и на ухо прошептала:
– Вы руки-то мойте после таких, Александр Львович, а то ведь заразы много всякой. Шизококи. Вот мыло специальное. – Она сунула ему коричневый брусок, резко пахнущий химикатами.
Он ценил ее, много трудившуюся на ниве хозяйствования отделением. Ее короткие желтые волосы, завитые в крутой баран, прямо говорили: мне все равно, псих ты или нет, здесь мои порядки, и ты будешь слушаться.
Но привыкнуть к ее стилистике, к «склизни отсюда» и тому подобному, Косулин не мог, слишком грубо это было. Иногда он думал, что Генеральша не очень здорова, настолько она бывала необъяснимо жестока. Однако логика в ее действиях была, да и многолетняя практика подсказывала именно такой «дрессировочный» стиль общения с пациентами. Некоторые больные вспоминали ее с ужасом, называли фашистом, а некоторые любили, сумев разглядеть за желанием власти справедливое и большое сердце.
Медсестры – не профессионалы в смысле общения с психически больными людьми, их учат осторожности и недоверию, соблюдению правил, но не учат защищать собственную психику от воздействия психозов пациентов, с которыми они проводят намного больше времени, чем все остальные. Генеральша защищалась «по-немецки», добрую мамочку не изображала, зато заставляла трудиться. У нее было непреодолимое чувство собственного достоинства, не сдвигаемое ни авторитетом, ни вышестоящей властью – ничем. И Косулин восхищался этим.
Она поздоровалась с психологом и спросила:
– Кого ищете, Александр Львович?
Надо было найти пациентку из списка диагностики. Она оказалась в столовой. Та самая, которая умоляла позвонить по запретному телефону. Девушка лет восемнадцати, очень красивая, с прической, которую обычно делают актрисам в фильмах про ведьм. Расширенными непонятно от чего глазами смотрела прямо перед собой. Косулин представился, стандартно объяснил, что он психолог и у них запланирована беседа с целью проверить ее память и внимание. Девушка смотрела на него сумасшедшими глазами и что-то шептала.
– Похоже, не сегодня, – сказал Косулин, расслышав слова молитвы.
Красотка явно была не в себе. Косулину стало ее жалко. Ему всегда было жалко красивых девушек, сошедших с ума. А таких становилось все больше.
Он слегка дотронулся до ее плеча, придал своему лицу уважительное и доброе выражение и сказал, что они обязательно встретятся и побеседуют позже, когда ей станет лучше. Лицо пациентки вдруг стало молящим, совсем детским, беспомощным и жалким.