Про любовь и не только… - стр. 9

воспитывать, наказывать и прощать, а иногда просто вести за ручку по жизни. Додик инстинктивно боялся рождения сына и был по своему прав. Всё его существо было заполнено привычным и необходимым ему туманом философских построений; оставалось очень мало места для вложений извне, т. е. для всего, с чем человек неизбежно сталкивается в реальной жизни. Или более жёстко и прямолинейно: без чего наша жизнь, жизнь каждого человека и всего человечества, попросту невозможна. Вера была ему совершенно необходима. Додик по-прежнему любил Асю и Арика так же, как любил их в детстве, и Вера не заменила ему Асю. Она стала ему матерью – хранительницею, поводырем по полной опасности жизни, матерью-кормилицей, утешительницей, советницей. Но! Все это – только в реальной жизни, куда Додик вылезал отдохнуть. Потому что, как они оба довольно скоро с удивлением и непониманием обнаружили, часть Додика всегда оставалась спрятанной в философском тумане. Обычно высовывалась наружу только голова, но иногда вылезал весь философ, оставляя там только корешки. И как раз в это время им обоим, Вере и Додику, бывало особенно хорошо.

Родился Бобби, и Додик с удивлением обнаружил: что-то изменилось и продолжает непрерывно меняться. Он пытался сам себе объяснить новую ситуацию, но исходил при этом из философских понятий объективизма, идеализма, познаваемости и… А было всё по житейски просто: ребенок требовал внимания и с каждым месяцем – всё больше. Сначала Додик этого почти не почувствовал, потому что гулять с сыном было необременительно и позволяло почти не вылезать из философской скорлупы. Потом сын забегал и заговорил, и надо было не только вылезать наружу, но и подолгу оставаться с сыном в реальном мире и общаться с ним на его нефилософском языке. Если бы этим ограничилось, Додик продержался бы подольше. Но было ещё одно обстоятельство: Бобби была нужна мама и Вера спокойно и с удовольствием делила себя, не разрывалась, между мужем и ребенком. Додику стало нехватать Вериного «материнского» внимания и тогда-то родилась – или проснулась – ревность. Додик не понимал, что происходит, почему Вера, его Вера, так много внимания уделяет этому маленькому мальчику. Почему этому малышу, когда он не спит, всё время что-то нужно, причем сейчас же, сию минуту, а то хуже будет, – или поздно. Это усугублялось ещё и тем, что мама-Вера была нужна, очень нужна, необходима именно в ту минуту, когда Додик вылезал в реальную жизнь. И если в ту же самую минуту надо было Бобби переодеть, покормить, успокоить, уложить спать, Додик вел себя абсолютным эгоистом: нервничал, раздражался, сердился. Он совершенно искренне не понимал, что происходит и почему он, Додик, должен ждать и частенько – долго ждать. Как-то раз он не выдержал, зверем посмотрел в сторону Бобби, который слушал сказку, сидя у Веры на коленях, и взвизгнул: