PRO квантовые чудеса - стр. 24

Многим западным историкам представляется очевидным, что, отвергая унию, византийцы бессмысленно и упрямо шли на самоубийство. Следует, однако, иметь в виду, что простой народ под влиянием монахов был глубоко и страстно предан своей вере, ее обрядам и традициям, которые считались ниспосланными свыше; измена им была смертным грехом. Это был век глубокой религиозности. Византийцы не сомневались в том, что их земная жизнь – только прелюдия к грядущему вечному бытию. Купить себе безопасность здесь, на земле, ценой вечного спасения – об этом не могло быть и речи. Среди них отмечалась и склонность к фатализму. Если на них надвигается катастрофа, то это – кара Божья за прегрешения. Византийцы были пессимистами. Во влажном, меланхоличном климате Босфора природная веселость их греческих предков увяла[38]. Даже во времена процветания империи шепотом передавали друг другу предсказания о том, что империя не вечна. Рассказывали, например, что на разбросанных по городу камнях и в старинных книгах мудрецы прошлых времен начертали полный перечень императоров, который теперь подходит к концу. Царство антихриста уже грядет; даже тех, кто был убежден, что Богоматерь никогда не допустит, чтобы посвященный ей город попал в руки неверных, становилось все меньше. Союз же с еретическим Западом не может принести спасения или как-то изменить судьбу[39].

Можно подобные набожные суждения считать проявлением невежества и ограниченности. Однако среди византийцев были и мыслящие политические деятели, которые тоже сомневались в преимуществах унии. Многие из них не без оснований считали, что Запад никогда не сможет или не захочет оказать помощь, достаточную для того, чтобы противостоять гораздо лучше организованной военной силе турок. Другие же, главным образом церковники, опасались, что уния приведет к еще большему расколу. Не сочтут ли греки, которые так долго боролись против преследований франкских правителей за свою целостность, что их предали? Все больше и больше греков подпадало под власть турок, и их единственной связью с Константинополем оставалась только церковь. И если константинопольская патриархия подчинится Западу, последуют ли за нею церковные общины, оказавшиеся под турками, которые, безусловно, этого не одобрят? Будут ли готовы присоединиться к унии православные церкви стран Кавказа, Дуная, а также России? Братские восточные патриархии уже открыто высказали свое неодобрение. Так можно ли рассчитывать на то, что православные христиане, считающие своим главой византийского патриарха, но независимые от империи, подчинятся западной церкви только ради спасения империи?