Призвание – писатель. Том 3 - стр. 47
– А что, – стал допытываться Стеклов, – в комиссии этой только евреи были?
– Только не только, а мне, пацанёнку, одного хватило, главного. Возненавидел я их с тех пор люто: жидовню эту и власть советскую. А вы с Витькой смотрите. Или со мною к немцам на службу, на полное, значит, довольствие, или к ним же за колючую проволоку. Савелий Матвеич – свой человек. Послал уже за кем надо… Ну всё, хватит разговоров. А жидёныша запрём, чтоб не сбежал. Только куда ему бежать? Леса да болота кругом.
Оказавшись под замком в тёмном помещении, Михаэль бросился к окну. Его ждало разочарование: окно было забито, и ставни закрывали его снаружи. Вот почему здесь так темно, хотя ещё не ночь.
Деваться некуда, хочется жить, но приговор объявлен, и надеяться не на что.
Михаэль сел на пол, прислонившись к стене и обхватив руками голову. Несмотря на отчаянное положение, усталость взяла своё, и он забылся тяжёлым, полным странных видений сном, в котором перемешались живые и мёртвые. То Игнатьев, держа в руке вместо револьвера Звезду Героя, подзывал его к себе, то, оголив бесстыдно бёдра, улыбалась Маша, а в стороне стояли, качая головами, Николай Дмитриевич и Лазарь Борисович… А потом появилась Клава в светлом шёлковом платье. Точно такое было у его матери. Клава взяла Михаэля за руку, и они пошли куда-то вдвоём. Михаэль пытался узнать, куда они идут. «Как куда? В Вологду», – засмеялась Клава и смолкла, потому что путь загораживал Николай Парфенов. Оторвав Михаэля от Клавы, Николай стал трясти его за плечи, почему-то приговаривая: «Да проснись же ты!» Но Михаэль никак не мог проснуться.
Наконец он открыл глаза. Савелий Матвеевич стоял над ним. В комнате сделалось светлее, и можно было разглядеть человека.
– Ну и сон у тебя! – сказал староста. – Не добудиться никак.
В руке Савелий Матвеевич держал небольшой топорик. «Достаточно, чтобы зарубить», – подумал, сжавшись внутри, Михаэль.
Но староста отогнул топором державшие оконную раму гвозди. Только теперь Михаэль заметил, что наступила ночь, но ставни почему-то открыты. Затем Савелий Матвеевич подвёл его к окну.
– Вылезай и беги в лес, – показал он на темневшую за окном громаду. – Прямо держи, а как увидишь тропу, сразу налево бери. До болота дойдёшь – проход там будет промеж кустов. Это от большой тропы направо. Вот по нему иди, не сворачивай, пока другую тропку не увидишь. И уж по ней на восток. Вот тебе на дорогу, – и сунул в руку Михаэлю свёрток.
– Савелий Матвеевич, я… – начал было благодарить растерявшийся от неожиданности Михаэль, но староста, не говоря больше ни слова, подтолкнул его.