Призрак со свастикой - стр. 17
– Живут же люди… – сокрушенно вздохнул кто-то. – А мы на заводе, блин, от звонка до звонка, до получки недотягивали…
– А ну, отставить завистливые вздохи! – нахмурился молодой лейтенант Щербина. – Зло это, бойцы, самое натуральное мировое зло, не стоит оно, чтобы ради него погибать… Онищенко, а ну, положи, чего хватаешь?!
– Да я только посмотреть, товарищ лейтенант…
– Руками не смотрят, Онищенко! Все отошли на шаг! Товарищи оперативники, хватит разлагать мне войско! – возмущенно выкрикнул Щербина. – Закрывайте, увозите это все, к чертовой матери!
В последнем ящике лежали картины. Самые настоящие, невыносимо подлинные! Каждая в отдельной фанерной упаковке, с замочком. Все без рам – рамы дело десятое. Пустые пространства были переложены ватой. Этот ящик был герметичен, имел резиновые прокладки по периметру створа. Пусть там не поддерживалась постоянная температура, но резких ее скачков удавалось избегать. Звягин, имеющий достаточное представление, что такое искусство, отстранил веснушчатого бойца, принялся сам перебирать полотна. Павел, затаив дыхание, подался вперед – даже про боль забыл. Этим полотнам место только в музее, больше нигде. О подлинности речь не шла – не станет немецкий барон связываться с фальшивками. Личная коллекция или награбленное – выяснит следствие. Несколько печатных оттисков – гравюр, одни изображали что-то библейское, из разряда «Страстей Христовых», на другой – всадник, конь под которым давит черепа и распростертые трупы. Странные животные, сжавшиеся в пружину, восходящее солнце на фоне причудливых зданий. Остальные – картины, выполненные масляными красками. Многие потрескались, но от этого не делались менее значимыми и дорогими. Католические попы в алых и белых рясах, распятый Христос с блаженно-мученическим лицом, интересный пейзаж на фоне старинного города, несколько портретов – напыщенные бородатые господа в одеждах вельмож и бархатных мантиях, пара женских портретов, выполненных с удивительным вниманием к деталям. Темы апостолов, Апокалипсиса. От картин буквально веяло Северным Ренессансом. XV–XVI века, немецкое Возрождение. Кронах, Шонгауэр? Гравюры могли принадлежать Альбрехту Дюреру, портреты – Гансу Гольбейну-младшему, и если это так, то содержимому контейнера цены не было!
– Мужики, аккуратно складываем, как было, обращаемся с этой хренью, как со спящей царевной, – пробормотал Верест.
– Неплохо, командир, – покачал головой не менее впечатленный Звягин. – Не зря заехали. Нет, я не имею в виду твою несчастную руку, хм…
– Прикоснулись, блин, к высокому… – Окулинич зачарованно смотрел, как Котов закрывает ящик. – В натуре, жизнь коротка, искусство вечно…