Призрак - стр. 7
– Прошу тебя,– прошептал Джонни. – Оставь меня, пожалуйста, прости меня.
Он наконец-то смог увидеть его – слегка размытый, стоявший у двери. И он узнал его. Узнал.
– Нет, о Боже, нет, нет, нет! – Джо попятился. Он вдруг ощутил тебя тем самым маленьким мальчиком, тем самым мальчишкой. А силуэт или это была тень, тень давно минувшего прошлого, плавно надвигалась на него. Плавно, но неотвратимо. Он услышал смех. Такой далекий и от этого жуткий. Он хотел закричать, но горло вновь сдавило спазмом, сердце будто сжало тисками, он смог выдавить только слабый хрип. Хотелось бежать, бежать прочь из комнаты, из дома… Но куда? Ведь у двери стоит он… Инстинкт самосохранения все решил за него, ноги понесли его к единственному выходу из комнаты – к окну, которое было гостеприимно распахнуто. К окну, которое словно ждало его, Джонни Бакстера. Он уже не думал о последствиях, он уже не думал не о чем. Джонни Бакстер оттолкнулся от подоконника, словно пытаясь взлететь, раскинул руки в стороны, словно крылья. И он взлетел. Взлетел вниз.
Первая интерлюдия.
Жизнь для всех разная, может именно в этом и есть её непредсказуемость? Кому-то она преподносит яхты, а кого-то, наоборот, мокает лицом в дерьмо. Нет, мне, конечно, не так плохо, как другим. У меня нет долгов, раковых опухолей и прочей подобной дряни, но вместе с этим ещё нет работы и, если так пойдет и дальше, не будет и средств к существованию. Я не отношусь к той категории людей, которые во всех своих бедах винят Бога и всех святых, какие только есть. Судите сами, ведь не Господь вас уволил с работы, наградил болезнью и прочими несчастьями? Человек во всем и всегда виноват сам, и не нужно поминать Господа, когда наступайте в очередную кучу известной субстанции. Господь тут совершенно не при чем. Вот и я, находясь в этой самой субстанции почти поуши не поминал Бога. Все равно он бы ничем не смог мне помочь. Чудес, как известно, не бывает. И когда наступит моя очередь, я так и скажу там, на страшном суде, или что там, на том свете. А я, пока еще нахожусь на этом, так что не время думать о грехах. Самое время сейчас думать о собеседовании для приема на очередную работу, которая почти наверняка окажется такая же паршивая, как и предыдущая. Завтрак не лез в горло, поэтому я не стал утруждать организм перевариванием жиров, белков и углеводов. Успею ещё перекусить. Я шел в людском потоке, думая о том, с какого момента в моей жизни все пошло наперекосяк. Может, ещё со школы? Вполне вероятно. Ведь благодаря одноклассникам мои школьные годы были сущим адом, безо всяких преувеличений. Все они были редкостными говнюками, ну, почти все. Что уж кривить душой, я так и не стал частью коллектива, как не старался. Я был слабее их, я был один, их было много. Толпа, стадо. Они все мыслили одинаково, зуб даю. И я вынужден был все время терпеть насмешки, пинки и все те гадости, которые толпа сильных учиняет над слабым. Если вы думайте, что в один прекрасный миг я собрал все силы и дал отпор, то я повторюсь – чудес не бывает. Жизнь, это увы не сказка. Так что я терпел все это, годами копя в душе сильное желание мести. С годами это чувство только лишь крепло, хотя, казалось бы – время всё должно было похоронить. Но этого не случилось, чувство мести выросло в огромного монстра, имя которому – ненависть. Я жил день ото дня тем, что представлял себе, как заставлю их отплатить за все. Отплатить их всех, этих говнюков. Все они говнюки. И когда я думал об этом, так тепло становилось на душе! Следовало бы проявить великодушие, простить их всех, стать сильнее этого. Но тут монстр по имени Ненависть был со мной категорически не согласен. Он требовал страданий, крови и смерти. Он до того окреп в моем сознании, что жил там уже отдельной, самостоятельной личностью. И иногда говорил мне, как бы он с ними со всеми расправился. И я боюсь того дня, когда это чудовище вырвется из клетки, и обрушится на всех тех, кто когда-то заставлял меня страдать. Сейчас Ненависть молчала, дремля где-то в глубине сознания. Сейчас я шел на собеседование в безмолвном людском потоке. Люди вокруг меня шли, уткнувшись в телефон и ничего вокруг совершенно не замечая. Стадо. Все они тоже стадо. И телефон их пастух. Они так и будут брести, ничего вокруг не видя, и так и проморгают даже собственную смерть, увидев её лишь в самый последний момент, когда уже ничего нельзя будет изменить. Хотя, что мне до этого? Правильно, совершенно ничего. Так, я и шел вместе со всеми, и хоть я и не был в отличие от остальных порабощен телефоном, я тоже будто бы отключился от этого мира, совершенно ничего вокруг не замечая. Я на автопилоте шагнул на проезжую часть, и шел по ней. И когда тишину вспорол визг тормозов автомобиля, я успел подумать только об одном – кажется, я влип. И после этой последней мысли для меня всё закончилось.