Призрак - стр. 2
Они разошлись, Баки остался один. Он сидел и думал. Он не знал, что происходит, что произойдет, что будет дальше. Но одно пока ещё неясное предчувствие тревожило его – они собрались впервые с момента школьного выпускного. И он чувствовал – что все это не просто так. Ведь это он собрал их всех после того, как один из них попал под машину.
Запись из дневника Баки Винсента.
Незадолго до вышеизложенного.
Я сидел перед телефоном в раздумьях. Я не знал, стоит ли звонить ребятам, или нет. Их нужно было оповестить, всех тех, кто смог бы приехать. Хоть они и не очень сильно общались в школе, а со времен выпуска и вовсе не поддерживали с ним связей. Не уверен даже, что они помнили его имя. Единственный, кто дружил с ним в школе и поддерживал связь после нее, был я. Да, над ним издевались и в классе он был изгоем, но стоит ли вспоминать дела давно минувших времен? Тем более теперь? Я уверен, теперь они не будут думать о нем так же, как в былые времена. А если бы всего это не случилось, что было бы тогда? Мы бы так и не собрались. А если бы собрались, то не по столь плачевному поводу. Если бы он был жив? Обрадовался бы он им, спустя столько лет? Простил бы он их? Вряд ли. Он их ненавидел, люто ненавидел их всех, можно даже сказать, что он их всех презирал. Да, презирал даже спустя столько лет. Он сам мне говорил, незадолго до своей смерти. Он всегда называл их «говнюками».
«Все они говнюки, Баки -, говорил он. – Все они говнюки» И этот его голос до сих пор меня преследует. Я до сих пор его слышу, даже ночью. Особенно ночью. Я не могу заснуть из-за этого, мне все время кажется, что он стоит возле окна у моей кровати и повторяет то, что всегда мне говорил – что все они говнюки. После его смерти, такой неожиданной и нелепой, все стало ещё хуже. Я никогда прежде не страдал галлюцинациями, но я готов поклясться на чем угодно – ночью, в очередной раз пытаясь заснуть я не просто услышал, но и увидел его. Размытый силуэт на фоне окна, который шептал мне: «Все они говнюки, Баки, все они говнюки». Это могло, конечно, быть иллюзией, вызванной каким-нибудь преломлением света, или еще чем-то подобным, но это было – размытый человеческий силуэт и зловещий шепот, напоминающий шелест листьев на осеннем ветру. Это ни с чем больше нельзя было спутать, казалось бы, этот шепот шел отовсюду. Но я уверен, что все это не более чем фантазии моего мозга, потрясенного внезапной смертью моего друга. Мне так хотелось в это поверить, и потому я легко в это поверил. Но все это было слишком страшно. Может еще и поэтому я решился позвонить им, может, в компании мне было бы легче перенести все это, смириться с пустотой от его утраты. И поэтому, закончив эту запись, я возьму в руки телефонную трубку и (надеюсь, что память не подведет меня) наберу их номера. Надеюсь, они никуда не переехали и ответят мне. Я надеюсь.