Призрак любви. Женщины в погоне за ускользающим счастьем - стр. 25
Молли двадцать шесть – идеальный возраст. Она вспоминает шесть лет, проведенных с Джеком, и думает о восьми годах, оставшихся для мамы. Думает о скромной шестиминутной церемонии и о сорока трех минутах, когда ковбой трахал ее на сене, а она кончала и снова кончала под молочное мычание коров за стенами амбара и свист колорадского ветра. Экстаз травы, жестокость молока. Молли смотрит на свадебное изобилие на столе, ощущает тяжесть венка на голове и знает, что ей позавидуют сотни, тысячи безымянных женщин. Она шепчет имя ковбоя незажженным свечам, как церковная прислужница, шепчет хлебу и крохотным маргариткам в маленьких стеклянных вазочках. Она твердит имя, и это имя, как воспоминание о моменте, ставшем легендой, освобождает ее. И она думает о том, о чем думала десять тысяч секунд, сто миллиардов лет. Мы все думаем об этом, когда, наконец, получаем желаемое. Правильный способ в конце может оказаться неправильным. К счастью или несчастью, все пути ведут в Рим.
Джоан едет на свадьбу в машине. По дороге получает сообщение от Джека: «В моей сегодняшней речи будет тайный сигнал для тебя. Шшшшш…»
Джек тоже едет на свадьбу в такси. Он отправляет сообщение Джоан.
Он уже два года без работы, и понимает, как полезно отправить сообщение тому, кто может поспособствовать его карьере. Слово «намек» он решает заменить на «тайный сигнал» – это звучит как-то теплее. По пути на свадьбу он думает о том, как легко обращаться с женщинами. Если бы они подозревали, как мало мы думаем о них… Если бы они только знали, что мы в курсе, как много они думают о нас… Сколько усилий женщины прилагают ради мужчин! Они хотят быть красивыми для мужчин. Подкрашенные брови, ресницы и все такое… Даже если тебе двадцать шесть, это не имеет значения. Всегда найдется кто-то, кому восемнадцать и у кого более тесная вагина. Как хорошо, что он не женщина, пусть даже и актер!
Джоан садится в свой «Volvo» на Манхэттене и едет на свадьбу в Бруклин. И она, наконец, понимает истинный смысл многоточий. Читает это сообщение всю дорогу, до самого конца.
В ресторане официанты-мексиканцы смотрят на Молли с искренней заботой и восхищением. Она повторяет имя ковбоя, словно он рядом, словно она снова на сене в этот день. Она твердит его букету полевых цветов в жестяной банке, стоящей на столе для свадебного торта. Как Белоснежка, разговаривающая с лесными обитателями, она наклоняется и шепчет его имя солонкам и перечницам в виде пчел и птичек. Ей никто не отвечает, и никто не оживает. Ей становится плохо, но Молли собирается с силами, потому что у всего есть оборотная сторона – жестянка может порезать пальцы, если не быть осторожной.