Призрак для Евы - стр. 57
– Извини, что опоздал, Поло.
– Уходи.
Он ей не ответил. Просто засмеялся, словно настоящий, живой человек. Минти не поднимала на него глаз, но слышала его шепот: «Я вошел в сад и увидел огромную медведицу…»
Кто-то на другом конце стола начал фотографировать. Пока все были ослеплены вспышкой, Минти схватила со стола нож, предназначенный для гостей, которые не умели есть палочками. Опустив руку с ножом, она ударила снизу вверх в обтянутое брюками бедро Джока. Минти ждала, что потечет кровь – та, что течет в жилах призрака, красная, как у живых людей, или какая-нибудь другая, – но крови не было. Фигура Джока не исчезла сразу, а покрылась рябью, словно отражение на потревоженной поверхности воды, затем постепенно растаяла и исчезла совсем. Стул рядом с Минти снова опустел.
Значит, помогло. Даже тупой нож избавил ее от призрака. Но навсегда ли? Нож остался чистым, словно прошел сквозь воздух. Люди как-то странно смотрели на нее. Минти заставила себя широко улыбаться в объективы фотоаппаратов; казалось, несколько десятков камер щелкают и вспыхивают одновременно. Интересно, проявится ли призрак на фотографиях? Если он будет виден на пустом стуле, то снимки обязательно попадут в воскресные газеты.
Брат Кена произнес речь, затем сестра Джозефин. Приносили все больше спиртного. Минти подумала, что пора уходить, хотя все еще сидели за столом. Заметив указатель с надписью «Женский туалет», она удалилась в ту сторону, куда указывала стрелка, прошла комнату, где были сложены подарки, хотя своего она там не увидела, и вышла через черный ход на грязный двор. Минти довольно долго плутала среди переулков, а когда наконец вышла на Харроу-роуд, то дрожала от страха, боясь натолкнуться на призрак Джока.
На протяжении многих лет Лаф и Соновия, прочитав «Мейл», опускали газету в почтовый ящик Минти. Точно так же Лаф поступал со своими «Ивнинг стандард», «Мейл он санди» и «Санди миррор». Однако последние две недели он этого не делал, и Минти уже перестала ждать воскресные газеты.
У ее соседей Уилсонов по этому поводу разгорелся жаркий спор. Супруги, оба в ночных рубашках, сидели за затянувшимся завтраком, состоявшим из рогаликов, плюшек с начинкой и кофе, и никак не могли прийти к согласию: продолжать ссориться с Минти или, по выражению Соновии, «послать ее куда подальше».
– Я не хочу, чтобы ты сегодня отдавал эти газеты, мой дорогой, и всего лишь. Пусть достанутся Коринне. Она перестала выписывать воскресную газету, и я уверена, что твоя дочь имеет на нее больше прав, чем соседка.
– Не только, – ответил Лаф. – Ты не хочешь прекращать возникшую бог знает из-за чего ссору с этой бедной девочкой, которая глупа, как пробка, и у которой совсем съехала крыша.