Призрак для Евы - стр. 29

Дойдя до брода, она осторожно зашагала по плоским камням, из которых был сложен переход через ручей. С берега на нее безучастно смотрели утки, а ниже по течению плавал лебедь. Нельзя не признать, что тут очень мило, но было бы гораздо приятнее приходить сюда из дома во Фредингтон-Крус в джинсах от Армани, дубленке и сапогах «Тимберленд», оставив у церкви «Рейнджровер». Но Джимс – гей, и эту сложность нельзя недооценивать. А как насчет Джерри? Он не стал бы просить кого-то отправить то письмо, если бы не хотел, чтобы она считала его мертвым. Однако он в любой момент мог передумать – тут ему нет равных. Главной отличительной чертой Джерри – за исключением любви к мятным леденцам и ненависти к бананам – была привычка часто менять свое мнение. Вдруг он передумает и захочет снова стать живым?

Большую часть палисадника – если его можно так назвать – Олд-Милл-Хауса занимал пруд. Несмотря на то, что в Лонг-Фредингтоне уже неделю не было дождя и ручей почти пересох, пруд представлял собой настоящее болото. По нему шлепала водоплавающая птица, его месил своими копытами скот, а теперь в нем сидели трое детей Энни и двое ее собственных; дочка Энни Розальба обучала сестренку Фабию, братика Тита и детей Зиллы искусству раскрашивания лица грязью. Когда на тропинке появилась Зилла, девочка невозмутимо закончила монохромный вариант государственного флага Великобритании, который начинался от подбородка Джордана, захватывал круглые щеки и заканчивался на высоком лбу.

– Мама, Джордан съел слизня, – сообщила Евгения. – Тит сказал, что один человек съел живую золотую рыбку, а защитники животных заставили его заплатить кучу денег.

– Джордан тоже хотел рыбку, – сказала Розальба, – потому что он плохой мальчик, но в нашем пруду нет золотых рыбок. Поэтому он съел слизня. А это тоже жестокое обращение, и ему придется заплатить сто фунтов.

– Я не плохой, – взвыл Джордан. Слезы хлынули у него из глаз, и он стал тереть их кулаками, размазав британский флаг. – Не хочу платить сто фунтов. Хочу к папе.

Эти слова, произносившиеся довольно часто, всегда расстраивали Зиллу. Она взяла сына на руки. Джордан был насквозь мокрый и весь перепачканный грязью. Уже довольно поздно, возмущенно подумала она. И о чем только думает Энни, оставляя пятерых детей, старшему из которых только восемь, одних у большого пруда, глубина которого посередине доходит до шести футов.

– Я отлучилась всего на пару минут! – крикнула Энни, выбегая из парадной двери. – Телефон звонил. Ой, ты только посмотри на них! Вы трое отправляетесь прямиком в ванну.